Калининградские хроники - Павел Николаевич Сочнев
Ещё про паруса – при боковом ветре, если поднят один из парусов, то– стаксель поворачивает (двигает в бок) нос яхты, а если поднят только грот – он поворачивает корму. И всё это вращение идёт вокруг мачты. Не абсолютно, но центр вращения находиться где-то в том районе. Поэтому, если правильно настроить оба паруса, то паруса будут компенсировать друг друга, и яхта так и будет двигаться боком.
Поели, немного передохнули и дальше – постигать азы судовождения. В этот день мы не только перегнали яхту, но и отработали поворот оверштаг. Это поворот, когда яхта идёт против ветра. Ну не совсем против, а под углом, но никак не по ветру. Сначала практиковали сам поворот. Один рулевой и двое на шкотах стакселя. Тоже интересная и очень полезная для меня информация – шкоты, это верёвки, которые двигают паруса по горизонтали, влево или вправо. А фалы, это верёвки (концы), которые двигают паруса по вертикали, поднимают и опускают. Всё очень просто. Много слушал, смотрел, читал, учил, но понял и запомнил (надеюсь, что правильно), только когда сам попробовал. Через руки и ноги доходит значительнее быстрей, чем через глаза и уши. «Отсутствие таланта …».
Александр сильно не заморачивался поисками у нас талантов. Многократно повторяющиеся тренировки позволили достаточно быстро всё понять и усвоить. Далее, после того как втроём получалось у всех и всё, он оставил одного шкотового. Потом одного рулевого. Получалось у всех, но получалось по-разному. Яхтсмен – существо любопытное, интересующееся, но ленивое. Поэтому движения должны быть не стремительными, а вальсирующими. Выполнение нескольких последовательных операций сливаются в плавное, небыстро-неторопливое движение, действительно напоминающее вальс. Это теория от Александра. А практика от меня выглядела следующим образом – я метался по палубе как тропический ураган, стараясь успеть быстро сделать то, что можно было сделать не торопясь. Спотыкался о стол, скамейки, лебёдки, грохотал по ним своими конечностями и суставами, но, благодаря скорости, не падал и, благодаря крепкому пластику, из которого была сделана палуба, ничего не разрушил/не сломал (статистика синяков и ссадин на мне самом не велась).
Во время выполнения упражнений, каждый из нас был для свободных (не занятых) курсантов учебным пособием. Александр, оценивал буквально каждое движение – правильно, не правильно, хорошо, вот так было бы лучше, немного раньше, перебор, но ничего страшного. Я был наглядным примером «как не надо». Т.е. всё правильно, всё вовремя, но с реальной угрозой нанесения яхте ущерба, а себе увечий. Но не нанёс – опять повезло.
Взморье
Дойдя почти до Балтийска, снова зашли в канал. В заливе нам попадались вешки с одним или двумя треугольными флажками. Решили, что вероятно это вешки, которыми рыбаки отмечают сети. Так оно и оказалось, а что означают флажки мы узнали позже.
Места активного судоходства – каналы, вход в порты и прочие подобные места находятся под неусыпным наблюдением специальных диспетчерских служб. Выходя из Калининграда, мы спрашивали разрешения у Калининградтрафика, для входа в канал возле Балтийска нам понадобилось разрешение Балтийсктрафика.
Вторую часть нашей практики мы находились под их контролем. Зайти в канал, выйти из канала, пересечь канал – всё с разрешения. Оказывается – это несложно. Балтийсктрафик (и другие трафики) также «разруливал непонятки» между судами – кому куда идти, кто кого должен пропустить.
Подошли по латеральным знакам к главному фарватеру, запросили разрешения, получили, пошли к Взморью. Пока ходили по заливу и шли по каналу, кэп обратил наше внимание на небольшое количество (почти полное отсутствие) ориентиров и их малозаметность. Это для будущего, для отработки наших умений брать пеленги и определять местоположение судна. Но это потом, а пока нас ждала (хотя нет – мы ждали, а Взморью было пофигу) швартовка во Взморье. Берега искусственных островов, которые ограждали канал от заиливания со стороны залива, были достаточно густо населены рыбаками и бакланами. Бакланы вроде бы водоплавающие, но спят на деревьях и после очередного нырка садятся на берег или навигационные знаки и сушат крылья в позе «монтана».
И те, и другие о навигации возможно знали, как о понятии, но правила не соблюдали и иногда нарушали. Рыбаки пересекали канал без оповещения и, если считали, что проскочат, могли пересечь курс судна. Бакланы использовали навигационные знаки, как площадку для сушки крыльев. Там, где их (бакланов) вообще не должно было быть, были обильно наварены стальные штыри. В Париже такими же методами борются с голубями, а венецианцы вообще считают голубей летающими крысами. Подходя к каналу долго рассматривали топовую фигуру латерального знака и только когда эта фигура сделала «монтану», поняли, что это баклан.
Дошли без приключений, вошли в марину. Посреди того места, которое предназначалось для нашей стоянки плавно покачивался топляк. Подойдя, потыкали его отпорным крюком, топляк покачался, но не уплыл. Не зная -сам он приплыл или помещён для какой-то специальной неведомой миссии, мы решили его не перемещать поэтому, ткнув притопили и быстро проскользнули над ним.
Пришвартовались, изучили окрестности, получили подробную информацию по правилам поведения в марине и продолжили дальнейшее изучение местности, которая была за забором.
Первым объектом, находящимся за забором, был магазин рыболовецкого колхоза «За Родину». Хороший рыбный магазин. Да и сам колхоз неплохой – впоследствии я несколько раз обнаруживал рыбные консервы этого колхоза на полках московских магазинов. Но одной рыбой сыт не будешь и продолжив наши изыскания, мы обнаружили в пешей доступности ещё несколько небольших магазинчиков типа «сельпо», где и пополняли свои запасы.
Марина была оборудована водопроводом, электричеством и пластмассовым туалетом, который закрывался (завязывался) на верёвочку. Верёвочка всегда была завязана морским прямым узлом. Этого было вполне достаточно для того чтобы почти ни в чём себе не отказывать. Охранялась она собакой, с которой почти постоянно бегали щенки. Собака добродушная, щенки весёлые, познакомились в первый же день. Но нас предупредили, что ночью на территорию выпускают менее доброго пса, который, если застанет вас в туалете, то до утра не выпустит. За время нашей стоянки в марине с этим суровым псом мы так и не встретились. Или, может быть, видели, но он не проявил свою суровость.
Хотел
