Френсис Мэсон - Король абордажа
Флибустьерам повезло еще раз.
Бурю восторгов вызвала находка — винный погреб под развалинами наполовину сгоревшего здания. На голодный желудок алкоголь оказал потрясающий эффект, и вскоре вся армия спала мертвецким сном, так что горстка испанцев могла бы перебить почти всех.
Ночью несколько группок пиратов пытались дезертировать, но расставленные Морганом часовые вернули их обратно, запугав рассказами о том, что их ждет, если они попадут в руки врага.
— Они вас порежут на такие мелкие кусочки, что даже муравей сможет прожевать, — обещал Гальего.
На следующий день было решено оставить в Крусе больных и раненых, которые не могли идти дальше, под охраной нескольких флибустьеров.
Морган хотел добиться своего и заставить армию идти дальше, но его люди настолько обессилели и находились в таком жалком состоянии, что впервые адмирал прислушался к отчаянным мольбам Коллиера, Джекмена, полковника Принса и Бледри Моргана.
— Иисусе правый, — ворчал Моррис, — мы не все такие крепкие, как ты, Гарри. Моим людям надо отдохнуть. Ты согласен со мной, Трибитор?
Французский руководитель с горящими от лихорадки глазами свирепо кивнул, покачивая распухшую левую руку, которая свисала словно плеть после укуса тарантула. Его ярко-зеленая шляпа со свисавшим страусиным пером уступила место грязному, когда-то белому платку. Многие из тех, кто выступил в поход обутым, теперь шли босиком. Пираты содержали в порядке только оружие. Их сабли блестели так же, как и во время атаки на Сан-Лоренсо.
Весь день адмирал бродил по лагерю, останавливаясь у костров, чтобы приободрить, исцелить и нарисовать великолепные картины ждущих впереди сокровищ, до которых осталось рукой подать.
— Вы прославитесь на весь мир. Почему? Я вам объясню. Задолго до меня Гранаду захватил Джон Дэвис. Адмирал Дрейк разграбил Порто-Бельо тоже до того, как мы туда добрались, а этот дьявол Олоннэ превратил Маракайбо в руины за два года до нашей экспедиции. Но в этот раз нам достанется девственно нетронутый город. Никогда ни один англичанин, не считая пленных, не видел Панаму! Это богатейший, волшебнейший город во всей Испанской Америке, и до него осталось три дня пути!
На восьмой день Морган выслал вперед полковника Принса и двести человек, чтобы осмотреться и захватить пленных, которые были так ему нужны. К полудню до вице-адмирала Эдварда Коллиера и его отряда донеслись звуки сражения. Гортанные крики европейцев и высокие, пронзительные вопли индейцев перекрывал смертельный грохот мушкетов. В узком проходе авангард наткнулся на засаду буквально сотен местных жителей, которые засыпали их стрелами и дротиками так, что восемь солдат Принса буквально истекли кровью в пыли дороги Камино Реал. Еще десять зализывали раны, вокруг валялись мертвые индейцы, но пленных все же не было.
Но последней каплей, переполнившей чашу страданий ямайской армии, стал сильнейший ураган, который с грохотом и свистом принесся с побережья Тихого океана, затянул вершины гор серыми тучами и разразился проливным дождем.
Всю ночь ураган бушевал и ревел в горах, а ледяной дождь намного ухудшил состояние больных и раненых.
Именно тогда Морган решился отказаться от слишком медленного продвижения вверх по Королевской дороге. Большая часть измученной армии готова была начать отступление, но ей мешали отряды дикарей, которые угрожали с флангов. Понимая, насколько важно не дать людям остановиться, Морган всегда высылал отряд на разведку и принимал все меры предосторожности. Но теперь уже по спине у него не бегали мурашки, а челюсти не сжимались судорожно. Он казался на пять лет моложе, и его глаза сверкали под изодранными полями порыжевшей черной фетровой шляпы.
— Гальего! — подозвал он проводника. — Мои люди на грани полного изнеможения. Ты можешь придумать что-нибудь, чтобы приободрить их?
Гальего показал на Камино Реал.
— Вон в том горящем здании почты, которое вы видите в той стороне, ваше превосходительство, ваши люди найдут то, что окрылит их.
Тронутый этим мрачным юмором, Морган повернулся к своим оборванцам:
— Пять фунтов тому, кто доберется вон до той. почты.
Пират, тяжело опирающийся на самодельную палку, поднял на него осоловевшие глаза.
— А зачем мне пять фунтов?
— Ну, это немного лучше, дружок, чем пять дюймов стали между ребрами, — ответил ему Морган. — Давайте, у кого хватит сил заработать мое золото?
Трое пиратов помладше взвалили на плечи легкие фузеи [65] и двинулись вперед и вверх неуклюжей рысцой. Их босые ноги громко шлепали по мягкой грязи.
Морган наблюдал за тем, как первый из них добрался до дымящегося дома, а потом неожиданно замер на месте. Он долго стоял так, и его в клочья разодранный сюртук развевался на ветру. Потом он неожиданно развернулся и подбросил высоко в небо свое оружие.
— Бегите сюда, ублюдки! Там Тихий океан!
И люди, которые утверждали, что они уже не могут ни шагу ступить, вскочили и бросились бежать туда, где другие уже во все горло вопили, всхлипывали и размахивали руками на высоком плато. Да, там, вдалеке, лежало Южное море, беспредельная сапфирово-синяя гладь. И до него меньше дня пути.
— Море! Море! — вопили они и хлопали друг друга по костлявым, обгоревшим на солнце плечам. — У нас получилось, Морган, веди нас в Панаму!
Но Эдвард Коллиер, Бледри Морган, Принс и другие офицеры регулярной армии не улыбались. Армия пиратов, уменьшившаяся почти на треть, не могла соперничать с полчищами решительных, полных сил и хорошо вооруженных испанцев, которые, конечно, поджидали их в саванне.
Глава 5
НАША НЕПОРОЧНАЯ БОЖЬЯ МАТЕРЬ
С того момента, как разнеслись невероятные слухи о том, что генерал Гонсало Саладо малодушно не решился преградить путь английским варварам ни в Барро Колорадо, ни в Крусе и не оказал им серьезного сопротивления, жителей Панамы охватила тревога. Небольшое волнение вначале вскоре переросло в панический ужас, который увеличивался день ото дня, и теперь это был город, который охватила паника. Простые люди, образованные, богатые и бедные в отчаянии поняли, что врага не удастся остановить, прежде чем он доберется до спуска на побережье Тихого океана.
Вспоминая участь, постигшую Маракайбо, Гранаду и полдюжины других захваченных городов, они цепенели, а потом, обезумев, бросались молиться и готовиться к грядущему. В памяти все еще были слишком живы воспоминания о том, как Морган обошелся с духовенством Порто-Бельо. Поднялся такой шум, что дону Хуану Пересу де Гусману не осталось другого выбора, кроме как предложить увезти всех духовных лиц на борту «Тринидада», единственного большого судна в порту.
