Разбойничьи Острова - Яна Вальд
— Каждому ясно, что Острова разбиты, — объявил Даберт, провозгласив себя предводителем похода. Он был знатнее, богаче и могущественней других сеньоров — по крайней мере, сам так считал, и готов был оружием убедить несогласных. — Довольно нам гоняться за какими-то шайками разбойников, когда наш старый сеньор остался без нашей защиты и помощи.
В подтверждение своих слов он велел вытащить Нелу из шатра и заставил ее говорить перед всеми.
— Повтори, девица, что рассказывала мне и покойному Гэриху, да пребудет он в раю. Правда ли, что власть ваших Старейшин рухнула? Что твои собратья готовы передраться между собой и не помышляют больше о набегах?
Девушка повторила все, что он хотел услышать. Белокурая, послушная и испуганная — Даберт таких любил. Прежде, чем отпустить, увесисто хлопнул ее по заду, выразив свою милость. Слова пленницы были хлипким доводом, но половина сеньоров, как и Даберт, подсчитывали выгоду от грядущей смуты. Что им до Островов? И пусть Гэриху были преданы многие и многие желали за него отомстить — даже самые безрассудные понимали: самоубийством будет продолжать поход, если армия разделится.
Карэл назвал вермийца предателем, но услышали только лично Карэлу преданные рыцари и слуги. Его слово могло бы что-то значить при дворе его сестры Мады, но не теперь, когда он едва мог поднять голову. Рыжий Ив склонился перед ним и признал:
— Они за день погубят все, чего добился мой господин. Пусть сын Гэриха однажды соберет войско и закончит этот поход.
— …если доживет, — прошептал Карэл.
Каждому было ясно, что не только Вермия бросит вызов Ланду, как только умрет старый Герцог, а может, и раньше. С наследниками Гэриха могло случиться, что угодно.
— Я всем обязан его милости, — продолжал Ив, — я хочу, чтоб его воля исполнилась, и Ландом правил его сын. Позволь служить тебе, господин. Я знаю, ты будешь до конца на стороне юного наследника Ланда.
— …если доживу, — прошептал Карэл. Верные люди ему были нужны, а в рыжем роанце можно было не сомневаться.
И вот один из рыцарей поддерживает Карэла полу-сидя, Ив вкладывает руки в его руку и произносит вассальную клятву. А, когда церемония кончена, Ив, склонив голову, но настойчиво, произносит:
— Теперь выслушай меня, мой сеньор…
В это время брат Элэз преградил дорогу Даберту, обходящему войска, и стал задавать вопросы.
— Можешь ли ты поклясться, сын мой, что девица в твоем шатре еще не опозорена?
Едва не зашипев "Как ты смеешь!", Даберт все же придержал ярость. Многие — и среди людей Даберта тоже — почитали этого монаха как святого. Еще непогрешимее он в глазах людей, когда решается так говорить с могущественным феодалом. Поклясться Даберт мог пока еще честно. Всю ночь и день он спорил, угрожал, склонял на свою сторону колеблющихся. Если б довелось ему сейчас вернуться в шатер — а доведется не скоро — он бы мгновенно уснул.
— Я и наедине с ней не был, — отвечал вермиец, претворяясь удивленным. — Почему тебя, достойнейший святой отче, так беспокоит выкормыш Островов? Не отрывай на нее время от молитв за нас, грешных.
— Тревожусь за твою душу, — произнес монах самым серьезным тоном, но чуть сощурив глаза. Уйти с пути сеньора он не торопился. — Теперь я должен исповедовать девицу и взять и с нее клятву, что не помышляет тебя соблазнить.
Самозваному предводителю регинцев было уже любопытно. "Что же ты задумал, монастырская крыса?" Брат Элэз впрочем походил скорее на огромного охотничьего пса и был выше Даберта. Строгий в аскезе, но не истощенный, мужчина в самом расцвете. Он был бы прославленным воином, если б не принял постриг много лет назад. Сеньор велел привести девушку, позволил монаху кратко поговорить с ней в двадцати шагах от охраны.
Нела отчаянно оглядывалась в поисках Ива или хотя бы Марэта, но их видно не было. Монах громко задал ей какие-то мало понятные вопросы и тихо приказал:
— Выберись из шатра! Мы отвлечем их, мы что-то придумаем, но тебе надо выбраться. У нас только один шанс — иначе тебя увезут в Вермию, как часть добычи. Отпускаю тебе, — сказал он громко и добавил пару фраз на неизвестном Неле языке. И шепотом: — …и этот грех тоже отпускаю заранее. Спрячь кинжал, — прикрывая своим телом от надзора охраны, сунул ей в руки клинок. — Ты умеешь с ним обращаться, хоть это и против замыслов Господа для женщины. Выберись!
Умеет ли она? Она носит кинжал на поясе с десяти лет — не Акулий Зуб, а обычный. Остров Леса научил и ударить исподтишка насмерть, и выбить клинок из рук. Нела давно убедилась, что уметь и справиться — не одно и то же. "Матушка Дельфина", — шепчет она, не зная, кому еще молиться. Только выбраться из шатра — потом пусть все решат за нее. Видят все боги Островов и Регинии, девочка их Нелии безумно хочет туда, где решать будут за нее! Будь у нее выбор, она бы выбрала судьбу жриц Распятого Бога — те, говорят, живут взаперти. Наверное, в безопасности. А у шатра нет замков, только пара стражей, хранящих награбленную добычу Даберта Вермийского. Пленницу, в том числе. Кинжал, конечно, не для них. После Зеленой Долины, после кромешного ужаса, в котором Нела пребывала каждый день, она перестала сомневаться, что способна зарезать человека, глядя ему в глаза. Но за убийства регинца ее повесят. Должен ли кинжал в самом крайнем случае защитить ее от насилия Даберта? Быть может, монах на это надеется — жрецы Распятого, как и Жрицы Островов, ценят невинность девы выше ее жизни. Если Нелу повесят за малейшую царапину на вермийском сеньоре — что ж, брат Элэз будет молиться за ее душу.
"Матушка Дельфина, — шепчет Нела. —
