Фрэнк Йерби - Сарацинский клинок
– Я говорю вам, это чудо! – смеялся Ахмад. – В погоне за дичью он как лев, не хуже нас научился охотиться с леопардом. Соколиную охоту он знал раньше, поскольку она давно известна франкам. На скачках он не уступает моим лучшим наездникам. Я видел, как он выиграл пари в тысячу динаров в скачке с сотником моей кавалерии. Он играет в молл[43] с моими старшими сыновьями и побеждает их, прогоняя мяч через ворота так, словно он и его лошадь единое целое. И тем не менее – он не хочет иметь женщину…
Пьетро, конечно, не разубеждал его.
Жизнь Пьетро в промежутках между путешествиями протекала в странном взвешенном состоянии. Он развлекался с Зенобией, балансируя над пропастью. Вместе с сыновьями хозяина он сиживал у ног хаджи, знакомясь с мудростью Корана. Тренировался в обращении с кривым ятаганом. Защищаться от него можно было только встречным ударом. Европейцы с их тяжелыми мечами, которые держат двумя руками, почти всегда проигрывали дуэль с сарацинскими воинами, чье проворство и хитрость в схватке сводили на нет силу могучих ударов франков. Он учился у сарацин искусству верховой езды, учился скакать без узды на прекрасных кобылах, ибо в этом деле, как и во многих других, европейцы и сарацины придерживались совершенно противоположных точек зрения: европейцы считали недостойным мужчины ездить на кобылах, а арабы предпочитали чуткость и быстроту кобылы, которой можно управлять, слегка сжимая ее бока коленями. Он мог теперь проделывать упражнения с копьем, когда один всадник преследует другого на сумасшедшей скорости, вонзая ему в спину копье. Фокус заключался в том, чтобы развернуться в седле, поймать одной рукой копье и начать преследовать противника… Он мечтал об Элайн. Об Ио.
В конце 1225 года аль Муктафи отправил Пьетро в самое большое, самое опасное из всех его путешествий. Холодным зимним днем в начале 1229 года Пьетро, возвращаясь, был уже почти в виду Каира.
Он плотнее укутал лицо бурнусом и ссутулился на высоком седле верблюда. Сзади, теряясь среди дюн, тянулся караван. По бокам караван охраняли высокие турки на великолепных быстроногих дромадерах с острыми ятаганами, готовые отразить любое нападение бедуинов.
Через два часа они наконец добрались до складского двора, миновав каирские улицы с их многолюдьем; Пьетро с удовольствием взирал на ученых кадишей, сидящих на своих осликах под зонтиками, которые держат ученики, и толкующих Коран. Ему было приятно увидеть толстых торговцев в полосатых халатах, с тяжелыми кошельками, свисающими с пояса, одетых во все черное бедуинов из пустыни, не сводящих глаз с этих торговцев и не снимающих рук со своих клинков. Святые праведники с обритыми головами сидели в пыли и протягивали грязные миски, чтобы им туда бросили какую-нибудь еду, дервиши медленно кружились под звук барабанов, нищие выставляли напоказ свои зловонные язвы, не обращая внимания на мух, которые облепляли их глаза и уголки рта. Мамлюки в усеянных драгоценностями халатах сталкивали со своего пути туркменов и курдов, одетых в овечьи шкуры, а рослые евнухи сопровождали носилки с красотками из гаремов какого-нибудь шейха или эмира…
Вечером он уже лежал голый на тахте, а его раб Абдулла брил его тело. Поначалу его удивлял этот обычай, но потом он понял, что он обеспечивает чистоту, прохладу и защиту от насекомых, которых даже самый чистоплотный человек может подхватить в грязной толпе на каирских улицах, и он привык. Потом он долго нежился в ванне, где благоухающая вода вымывала усталость из его тела, и ел маленькие миндальные печенья, а Абдулла рассказывал ему египетские новости.
Он почти не слушал болтовню Абдуллы, думая совсем о другом, когда до его сознания дошло, что Абдулла произнес арабский вариант имени Фридрих, причем не один раз, а дважды.
Он сел в своей огромной мраморной ванне.
– Что ты сказал, Абдулла? – воскликнул он. – Что ты сказал про Фридриха?
– Если бы мой господин изволил слушать своего почтительного слугу, – сказал Абдулла, – мне не пришлось бы повторять. Франки опять появились здесь под водительством их султана Фридриха, чтобы завоевать наши святые места…
Пьетро выскочил из ванны.
– Где они? – потребовал он ответа. – В каком порту они высадились?
Абдулла взял большое полотенце и принялся вытирать худощавое тело Пьетро.
– Конечно, в Акре, мой господин. Где же еще они могут высадиться, кроме этого проклятого города, провонявшего свиньями и потом франков?
Акра. Но Акра находится на сирийском побережье, на расстоянии многих лье отсюда. Однако должна же быть какая-то возможность бежать и присоединиться к Фридриху. Можно отправиться туда морем, хотя бы на фелуке. Но этот путь шейх Ахмад будет контролировать. Путешествие по суше утомительно. Но если он оседлает Шебу, своего быстрого дромадера, который бегает быстрее любого коня, он может ускользнуть под тем предлогом, что отправляется в пустыню поохотиться…
Но Абдулла тут же разрушил его надежды.
– Наш господин калиф аль Камил двинул свои войска из Наблуса к морю, полностью перекрыв все подступы к Иерусалиму. У этого Фридриха нет никаких шансов. У него меньше тысячи рыцарей.
Пьетро застонал.
– Принеси мне мою одежду, – приказал он.
Абдулла одел его в шелковые одежды, умело пристроил на голове тюрбан, продолжая болтать.
– Весь мир дивится, почему султан все еще не напал на этого франкского пса, – продолжал Абдулла. – Султан аль Муадзам, властитель Дамаска, умер, а его малолетний сын не в силах противостоять нашему великому властелину. Кроме того, наш калиф уже заключил договоры с Месопотамией и захватил часть земель Дамаска, включая Иерусалим. Франкский властелин больше ему не нужен, хотя люди и говорят, будто аль Камил призвал его в наши земли, чтобы он помог нам в борьбе с Муадзамом, прежде чем Ангел Смерти прибрал этого предателя из Дамаска…
Пьетро мысленно оценил ситуацию. Из-под дверей его тюрьмы забрезжил свет. Если существует какой-то союз – тайный или иной – между Фридрихом и аль Камилом и если Фридрих здесь, то какие-то шансы у Пьетро есть…
Пьетро повесил украшенный серебром ятаган на пояс и направился в зал, где находился его хозяин, чтобы доложить о результатах своего путешествия. Но когда он уже собирался перешагнуть порог, он услышал голоса – Харуна и его отца.
– Говорю тебе, отец, – услышал Пьетро голос Харуна, – это единственный выход. Я знаю, что этот франк тебе дорог и полезен, но кто еще может сделать это? Посуди, федаины шейха аль Джебала очень искусно умеют обманывать стражу, но часовые у пиршественного зала, без сомнения, будут франки. Какое объяснение могут дать убийцы людям, которые не говорят по-арабски? Неужели ты не понимаешь? Этот твой франк, одетый в франкскую одежду, улыбающийся и красивый…
