Умирающие и воскресающие боги - Евгений Викторович Старшов
Го вместе с двумя носильщиками отправился за Сю-сю. Но посудите сами:
Как корень найти
У ветвистого злака?!
Го был родом с северо-востока. Человек он был простой и не понимал, какие бумаги можно подписывать, а какие – лучше не надо.
Вскоре они пришли к мастерской Цуя и увидели Сю-сю, сидевшую за прилавком. Сю-сю заметила, что Го сильно встревожен, но она и не подозревала, что, вызвавшись доставить ее во дворец, он рискует жизнью.
– Госпожа, – сказал Го, – князь приказал доставить вас во дворец.
– Подождите немного, – сказала Сю-сю. – Я умоюсь и причешусь.
Она умылась, переоделась и, попрощавшись с мужем, села в паланкин.
Когда носильщики доставили паланкин во дворец, стражник Го предстал перед князем, который ждал в зале, и доложил, что приказание исполнено.
– Приведи ее сюда! – распорядился князь. Го вышел и, обращаясь к Сю-сю, сказал:
– Госпожа, князь просит вас войти.
Но когда он приподнял занавеску паланкина, его точно холодной водой окатили. Он широко разинул рот и замер, уставившись на паланкин: Сю-сю исчезла! Когда он, наконец опомнившись, обратился с вопросом к носильщикам, те отвечали:
– Ума не приложим, что произошло. Мы видели, как она села в паланкин, мы ее несли. И здесь от паланкина ни на шаг не отходили.
Тогда Го снова вошел к князю и сказал:
– Милостивый господин князь! Это на самом деле был дух!
– Нет уж, ты не отвертишься! – воскликнул князь. – Подписал клятвенное свидетельство – держи ответ! Голову долой!
И с этими словами он снял со стены малый синий меч.
Стражник Го уже много лет служил князю, и тот не раз собирался повысить его в должности. Однако никакого повышения Го так и не получил – по причине простоты – и постоянно оставался в звании стражника. Но тут, как ни был он прост, а все же ужаснулся.
– У меня есть свидетели, – сказал он, – носильщики! Пожалуйста, позовите их и допросите.
Князь велел привести носильщиков, и они подтвердили:
– Мы видели, как она садилась в паланкин, и знаем наверное, что принесли ее сюда. Но потом она исчезла.
Это совпадало со словами Го; похоже было, что Сю-сю и вправду была духом. Оставалось допросить еще Цуй Нина. Князь приказал немедленно вызвать его во дворец, и он подробно рассказал обо всем, от начала до конца.
– Цуй ни в чем не виноват, – решил князь. – Отпустить его.
Когда Цуй ушел, разгневанный князь распорядился наказать стражника Го пятьюдесятью палочными ударами.
Между тем Цуй, узнав, что его жена была духом, вернулся домой и приступил с расспросами к ее родителям. Те молча взглянули друг на друга, а затем вышли из дома, постояли у реки и бросились в воду. Только всплеск раздался. Цуй стал звать на помощь, сам кинулся спасать стариков, но они исчезли бесследно, даже трупов не удалось найти. А дело было в том, что, когда родители Сю-сю узнали, что их дочь забили насмерть, они утопились в реке. Выходит, что духами были и эти двое.
В тяжком унынии возвратился Цуй Нин в свое жилище. Войдя, он увидел Сю-сю, которая сидела на кровати.
– Милая сестрица! – взмолился Цуй Нин. – Сжалься, пощади!
– Но ведь князь приказал бить меня смертным боем и зарыть в саду из-за тебя, – ответила Сю-сю. – Правда, все это произошло по вине стражника Го, который слишком болтлив. Я отомстила ему – он получил пятьдесят ударов палкою. Но теперь всем стало известно, что я дух, и я не могу больше оставаться с тобою.
Договорив, она встала и обхватила Цуй Нина обеими руками. Цуй вскрикнул и упал. Прибежали соседи, осмотрели его.
В жилах кровь остановилась —
Он покинул этот мир.
Так он отошел в иной мир, чтобы соединиться с духом жены и ее родителей и самому стать духом.
Позже об этом были сложены удачные стихи:
Князь Сяньаньский был не в силах обуздать свою натуру,
Стражник Го совсем некстати свой язык не удержал.
Не смогла Сю-сю оставить средь людей живого мужа, —
От любимой, ставшей духом, мастер Цуй не убежал».
Последнее, что стоит сказать в связи с Гуаньинь, – это ее отождествление с бодхисатвой Авалакитешвары. Здесь явное влияние индийского буддизма и его своеобразная рецепция Китаем. Бодхисатвами в буддизме называют тех, кто хочет стать буддой и т. о. освободить людей от перерождений, ведущих к страданиям, вырвать их из рокового круга сансары. Так же называют тех, кто мог бы упокоиться в нирване, но отказался от этого и согласился на новое перевоплощение для спасения людей. Будда ведь был не один, просто принц Сиддхартха Шакьямуни – самый выдающийся и знаменитый. Он тоже когда-то был бодхисатвой. Как правило, бодхисатва беспол, но бывают и исключения – бохисатвы женского образа Тара и Манджушри (бодхисатва мудрости). С Авалокитешварой – бодхисатвой сострадания – не все так просто. Он – эманация (или спутник) «красного» будды Амитабхи – будды Бесконечного Света, будды Запада, хотящего спасти всех и собрать в своем Западном раю; китайское имя – Амито-Фо, еще раз вспомните китайский мультфильм «Царь обезьян побеждает демонов», где танский монах постоянно произносит это имя, как заклинание; согласно «Амитабхе-сутре», одно это повторение (амидизм) способствует возрождению человека в раю будды Амитабхи, даже великого грешника (разве что он будет какое-то время сидеть в бутоне лотоса и не иметь возможности лицезреть Амитабху; отсюда весьма недалеко до протестантского воззрения на спасение верой и благодатью).
Именно в Китае на основе слияния местных преданий о счастливой земле, где обитают божества и «святые-бессмертные», с амидизмом, рождается учение школы Цзинту о блаженной «Земле Будды» – своеобразном рае, где кругом благоухают цветы, птицы распевают учение Дхармы и т. п.; позднее она и школа созерцания Чань (в Японии – Дзэн) станут основными на Дальнем Востоке, откуда распространятся по Европе, Америке и России.
Приписанный индийскому мудрецу Ашвагхоше (в китайской традиции его зовут Ма-мин), но на самом деле созданный в Китае «Трактат о пробуждении веры в Махаяну» (примерно VI в. н. э.) гласит: «Когда живые существа начинают изучать эту Дхарму, желая стяжать истинную веру, их сознание слабо и робко. Живя в этом мире Саха, они сами боятся того, что не смогут лично встретиться с Буддами, чтобы иметь возможность лично совершить им подношение и почтить их. А будучи убежденными, что без этого веру их сердца трудно довести
