Джон Мастерс - Ночные гоцы
— Ничего, сэр, ничего. Счас отдохнете. Все будет хорошо. Мы этих свиней завтра на клочки порвем. Все будет хорошо.
Родни потряс головой и стал смотреть, как женщины толпятся у повозки, помогая Кэролайн, миссис Хэтч и Робину. Выходит, генерал не сумел отправить женщин и детей из Гондвары; похоже, ему пришлось эвакуировать все гарнизонные городки и привезти их в город, для того, чтобы хватило войск держать береговую оборону. Он видел, что Кэролайн и миссис Хэтч держатся уверенно и спокойно, в то время как остальные женщины дрожат и дергаются. Когда они говорили, в их голосах звучала скрытая паника. Они ожидали худшего, но даже сейчас не могли поверить в то, что происходит; напряжение и тревога оставили на их лицах больше следов, чем все пережитые испытания — на лице Кэролайн.
Родни нетерпеливо повернулся к гренадеру:
— Будь добр, проведи меня к генералу. Немедленно.
— Я здесь, капитан Сэвидж.
Сэр Гектор дотронулся до его плеча. Он выпрямился и отдал честь. На одутловатом лице проступила улыбка:
— Рад вас видеть. Пройдемте со мной.
Коротышка повернулся и зашагал по двору, то и дело приподнимая руку, чтобы коснуться своей украшенной плюмажем шляпы; огромная сабля бряцала по камням. Родни вошел в большую комнату, темную и прохладную на вид, и генерал подтолкнул ему стул — должно быть, они прихватили мебель из гарнизонных городков. Его руку схватила чья-то рука, и голос произнес:
— Привет, Сэвидж! Это ведь Сэвидж, верно? Слава Богу, ты уцелел!
Он узнал говорившего — Джордж Гаррис, из Восемьдесят второго туземного полка, с которым он был немного знаком. Он кивнул и пробормотал:
— Да, я выбрался.
В комнате был еще один штабной офицер; этого Родни не знал, но по форме определил, что он из Двадцать шестого пехотного полка. Королевского полка. Все трое глядели на него как-то странно, и он внезапно осознал, что все еще сжимает в руке винтовку кишанпурского солдата с примкнутым штыком. Он поставил ее между ног и бросил взгляд через плечо; в углу за столом что-то медленно писал туземный писарь-бабу; слева на стене висели три карты; мраморный пол был покрыт пыльными отпечатками ног; лучи полуденного солнца просачивались через высокую мавританскую решетку и падали на бесстрастное лицо генерала. Родни открыл рот, чтобы заговорить.
На него смотрел Гаррис, Гаррис из Восемьдесят второго полка Бенгальской туземной пехоты. А он, Родни, собирался заявить, что Восемьдесят второй полк замыслил мятеж. Гаррис не поверит, если ему сказать такое про его Восемьдесят второй. Как не поверил бы сам Родни, если бы ему сказали про его Тринадцатый. Гаррис убедит генерала, что у Родни расшатались нервы и он бредит.
Он откашлялся:
— Я хотел бы поговорить с вами наедине, сэр. Это очень важно.
Сэр Гектор покачался на носках, надул грудь и еле заметно кивнул:
— Хорошо. Джентльмены, будьте любезны, оставьте нас. Но прежде — мистер Гаррис, скажите, доведены ли последние распоряжения до всех командиров? Отлично. Капитану Кэйблу известно, что я жду его в четыре пополудни? Отлично. Думаю, все идет, как надо. В случае чего вы знаете, где меня искать. Все свободны.
Он встал за стол, заложив руки за спину. Родни собрался с мыслями и в кратких фразах рассказал о том, что знал и подозревал. Пока длился долгий, запутанный и мрачный рассказ, генерал беспрестанно покачивался на носках и, казалось, становился все выше.
История выглядела совершенно фантастической и невероятной — как утро десятого мая. Когда он закончил, генерал погладил свой подбородок, и несколько минут молча глядел на Родни, дергая себя за бороду. Родни увидел, что он стоит на толстом томе, спрятанном под столом.
Наконец генерал сказал:
— Замечательная история, капитан. Хотел бы я лучше знать полковника Булстрода. Может, тогда бы я по-другому действовал в ответ на его рапорт. Он был плотский человек, не просвещенный Откровением. Я сделал, что мог — написал секретное донесение главнокомандующему. И ничего не произошло. Есть ли у вас более веские доказательства того, что мои туземные полки собираются восстать, чем слова капитана Притви Чанда?
— Нет, сэр, никаких. Но их и не будет. В Бховани это обрушилось на нас как удар молнии — хуже.
Сэр Гектор заложил руку за отворот своего синего сюртука, наклонил голову, и невидящими глазами уставился во двор. Сквозь решетку проникал приглушенный гул голосов, и здание гудело от постоянного движения.
Генерал заговорил любезным светским тоном:
— Я объясню вам, капитан, в каком я положении. Только не воображайте, что я прошу у вас совета. В моем распоряжении два полка Бенгальской туземной пехоты — Восемьдесят второй, которым командует подполковник Хэндфорт, и Девяносто седьмой, подполковника Морэя. Оба офицера дали мне личное ручательство, подкрепленное всей силой их убеждения, что их полки сохраняют верность. Они убедили меня, что их сипаи до глубины души потрясены тем, что происходит в других частях Бенгалии. К несчастью, я пока что не смог освоить хинди, иначе я бы немедленно узнал правду. Но я заметил, что внешний вид и поведение сипаев соответствует тому, что говорят их офицеры. Они изловили несколько дезертиров и сами передали их нам для наказания, и они храбро сражались во время стычки за Марку неделю назад.
Родни опустил голову. Он знал, что все закончится этим; он сам вел бы себя точно также. Хэндфорт и Морэй, да и все остальные, не были бы британскими офицерами Бенгальской Армии, если бы не доверяли своим солдатам. Их чудесная слепая вера была лучше, чем его воспоминания. Он не имел никакого права осквернять ее; и пусть она рухнет в водоворот, оставаясь незамутненной.
Генерал все еще говорил:
— Полковник Хэндфорт[130] заявил мне, что, если мы разоружим его полк — даже если это в принципе возможно — это подорвет дух солдат, и многие будут настолько обижены, что рано или поздно могут примкнуть к врагу. Очевидно, что в сознании собственной верности, они могут оказать сопротивление. Более того, капитан, вы, вероятно, не знаете, что все британские силы в моем распоряжении состоят из одного пехотного полка — гренадерского, и восьми шестифунтовых пушек европейской батареи капитана Кэйбла, из Бенгальской легкой артиллерии. Вся моя кавалерия является туземной и состоит из эскадрона бомбейских улан, командир которого был убит под Маркой. Так что сейчас уланами командует туземный офицер, риссалдар Рикирао Пурохит.
Родни резко сел, забыл про усталость. По затылку словно прошлась ледяная рука, и он, запинаясь, сказал:
— Но… но я думал, что у вас есть полк Бенгальской европейской пехоты, сэр. И драгуны, и батарея или две двенадцатифунтовых пушек.
