Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни
— Лживые речи этого криворукого вы называете уликами? Вы изволите шутить! — возмутился Морис.
— Лучше вам помолчать, — гневно крикнул управляющий. Его лицо побагровело. — У нас есть и кое-что посущественнее, чем слова Лафита. — Он повернул голову и крикнул: — Гаян! Нивей! Подойдите сюда!
Из толпы вышел крестьянин, который видел выезжавших из леса рыцарей, и здоровенный кузнец. В руке кузнеца болталась шкура зайца, съеденного ими вчера вечером.
У Герольта похолодело в животе. Похоже, одним только испугом им не отделаться. Как глупо с их стороны было оставить у себя заячью шкуру и положить ее в ящик под козлами. Эту шкуру они собирались отдать паромщику в качестве частичной платы за их доставку на другой берег Луары и таким образом сберечь пару монет.
— Выкладывайте все, что вы хотели сказать, — обратился к селянам Жак Корниш. — Говорите громко, чтобы каждый мог вас услышать. Понял, Нивей? Чтобы потом не ходили слухи, будто я разобрал дело кое-как, не вникая в подробности. Начинай, Гаян.
Кузнец вывернул шкуру наизнанку, дабы все увидели, что ее сняли всего несколько часов назад, поднял ее и заявил:
— Это шкура зайца, которую я нашел в карете чужаков.
Несколько селян засмеялись. Кто же из них не знал, как выглядит заячья шкура?
Жак Корниш свирепо взглянул на толпу. Смех тут же прекратился. Каждый из крестьян с потрохами принадлежал барону и соответственно его управляющему. Привлекать к себе внимание Жака Корниша и раздражать его было опасно.
— Теперь ты, Нивей, — потребовал управляющий.
Крестьянин обстоятельно откашлялся.
— Я — простой человек, и чужие дела меня не интересуют, — начал он. — Любопытство — оно от дьявола, а сплетни и пересуды до добра не доведут. Так я считал всю жизнь. Вы уже все знаете, господин, я вам рассказал.
Стоявшие вдалеке крестьяне начали подступать поближе, чтобы услышать его понизившийся голос.
— Да, ты мне рассказал, — отрезал управляющий. — Но разве ты не понял, что это должны услышать и другие? Расскажи еще раз, что ты видел!
Было заметно, что Нивею было тяжело держать речь в присутствии такого количества людей.
— Это случилось сегодня утром, на рассвете. Я с утра пораньше отправился к кузнецу, чтобы починить инструмент. Я ехал через лес, как вдруг увидел, что из его глубины выезжают эти мужчины. Они выезжали с поляны, на которую прошлой зимой во время бури упало много деревьев.
Лафит закивал и крикнул:
— Слыхали? Я вам говорил то же самое, господин Корниш!
— Молчи, твоя очередь придет! — осадил его управляющий. Затем он знаком велел Нивею продолжать.
Нивей пожал плечами.
— Так оно все и было, господин. Два всадника ехали впереди, а за ними карета. И что-то не похоже было, чтобы они сбились с пути. Но ведь и такое тоже могло случиться, верно? Это все.
Управляющий кивнул.
— Прекрасно. Этого достаточно, чтобы понять, чем они занимались в лесу барона.
Герольт решил, что настала пора и ему вступить в эту беседу, но его опередил Морис.
— Позвольте возразить, уважаемый господин Корниш, — начал он. — Я не стану опровергать то, что сейчас рассказали крестьянин и кузнец…
— Ага! Вы признаетесь! — злобно крикнул Жак Корниш.
— Если нам и есть в чем признаваться, так только в том, что мы провели ночь на поляне, — спокойно произнес Герольт, мысленно поблагодарив Тарика за то, что тот надоумил Мак-Айвора забросить силок в кусты. — Но обвинение в браконьерстве — это наглая клевета! Да, мы зажарили в лесу зайца. Но этого зайца мы не поймали. Мы купили его вчера на рынке в Бурже, поскольку знали, что не успеем добраться до постоялого двора и поужинать там.
Чтобы спасти свои шеи, приходилось лгать. А доказать, что они не покупали зайца в Бурже, было невозможно. Слишком уж велик был этот город, и слишком много в нем было торговцев.
— Именно так все и было, — раздраженно подтвердил Мак-Айвор.
— Они лгут! — брызнул слюной Лафит. — Они хотят запорошить вам глаза, господин Корниш! Я все видел своими собственными глазами!
Тарик бросил на оборванца презрительный взгляд.
— Этот клеветник вырос с пальму, а ум у него как у козленка. И верить ему можно не больше, чем пойманному ночью вору.
— Лафит, расскажи перед всеми, что ты видел, — раздраженно произнес Жак Корниш. Самоуверенности у него заметно убавилось. — И, кстати, что ты сам делал ранним утром в лесу барона?
— Я там ничего не воровал, мой господин, — заверил Лафит. — Я искал там лечебную траву, ведь нам разрешили это делать. Каждый ребенок знает, что корень мандрагоры можно отыскать только с первыми лучами солнца, именно тогда он проявляет свои чудесные свойства. Ничего другого я в лесу не искал.
— Давай-ка ближе к делу!
— Ну вот, я искал мандрагору и наткнулся на лагерь этих людей. Я испугался, что они меня увидят, но некоторое время я за ними наблюдал, — тараторил калека. — Я заметил шкуру зайца. Она находилась у костра, а на ней лежал силок. Я видел это так же хорошо, как сейчас вижу вас, господин Корниш!
Как только Лафит произнес эту ложь, рыцари сразу поняли, что именно он и расставил силки в лесу. К тому моменту, когда он увидел шкуру, силки давным-давно лежали в кустах.
По лицу Жака Корниша Герольт понял, что дело принимает опасный оборот. И, как ни претило им это, они должны были применить крайнее средство.
— Этот человек лжет, — твердо сказал Герольт. — Больше тут нечего и сказать. Мы не браконьеры, а честные люди, рыцари ордена тамплиеров! Каждому должно быть известно, что тамплиер свято дорожит своей честью. Клянусь перед лицом Господа Бога честью своего ордена, что мы не ловили зайца!
Заявление Герольта прозвучало настолько торжественно, что толпа принялась роптать.
Но в этот момент кто-то язвительно прокричал:
— Стало быть, вы тамплиеры, господа? Не могу в это поверить! Почему на вас не новые хабиты[48], а рваные наряды разбойников? Разве тамплиеры не обязаны быть скромными и смиренными? Простите, но я вам поверить не могу!
Толпа поддержала эту речь громким смехом.
На этот раз Жак Корниш не стал вмешиваться. Наморщив лоб, он дождался, когда толпа угомонится.
— Этот человек прав, — холодно произнес он затем. — На тамплиеров вы не похожи. Ни один из вас не носит плащ с крестом, как того требует устав ордена. Что вы на это скажете?
— Тому есть серьезные причины, о которых мы не имеем права говорить, — свысока произнес Морис. — Нашим словам вы должны…
— Никто из нас не носит плаща тамплиера, — перебил его Герольт, — но каждый из нас может подтвердить свою принадлежность к ордену собственной печатью.