Кто свергал Николая II и рушил империю? - Валерий Евгеньевич Шамбаров
Впрочем, было еще одно совпадение. Оказывается, что этот особняк располагался рядом с резиденцией британского консула в Екатеринбурге Томаса Престона, просматривался из его окон! А сама по себе фигура Престона весьма любопытна. Он появился в России в горячем 1905 г. в качестве служащего горнодобывающей компании. Весь период революции 1905–1907 г. провел в Батуме. Можно сопоставить, что британский консул в Батуме Патрик Стивенс активно занимался шпионажем, создал широкую сеть агентуры. Напомним, что как раз через Батум Акаси и его сообщники направили английский пароход с оружием, «Сириус», и груз винтовок, хоть и был конфискован, все равно попал к революционерам.
После этого Престон закончил Кембриджский университет и в 1913 г. вернулся в Россию уже в дипломатическом ранге — вице-консула, а потом консула. Но он не отрывался и от прежней специальности. Основной его задачей стало обеспечивать интересы британских горнопромышленников на Южном Урале — принадлежавшей им Российской Объединенной корпорации (мы уже упоминали, что одним из директоров этой корпорации и совладельцем Кыштымского медеплавильного завода являлся будущий министр торговли и президент США Гувер).
Но и при большевиках у Престона установились отличные отношения с местными властями, руководителями Уральского Совета Белобородовым, Сафаровым, Чуцкаевым, Войковым, особенно близко он сошелся с Сыромолотовым, которого знал и раньше, тот был управляющим одного из медных рудников. На это тоже стоит обратить внимание. Сыромолотов был далеко не простым большевистским функционером. В первую революцию он у Свердлова руководил дружинами боевиков. Кроме того, Сыромолотов был женат на первой супруге Троцкого. А в начале 1918 г. именно ему было поручено произвести национализацию Русско-Азиатского банка Путилова и Животовского, тесно связанного с Ашбергом и др. Значит, он входил в круг очень и очень доверенных лиц.
При перевозке царя и его близких в Екатеринбург исполилось пророчество Распутина. Одним из последних земных дел, которое ему довелось совершить, было участие в канонизации св. Иоанна Тобольского. Императрица дала обет или самой приехать на торжества, или прислать кого-нибудь вместо себя. Ехать довелось Вырубовой, Ден и Распутину. На обратном пути из Тобольска Григорий Ефимович настоял заехать к нему в Покровское. Сказал, что когда-нибудь сам царь с супругой приедут к нему в гости. Юлия Ден возразила: «Но ведь это так далеко». Но Распутин произнес слова, вогнавшие ее в изумление: «Они должны приехать. Волей или неволей они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят мою родную деревню» [61].
Так и случилось. Когда комиссар Яковлев вез из Тобольска государя с императрицей и дочерью Марией, в Покровском перепрягали лошадей и выяснилось, что остановились прямо возле дома Распутина. В Екатеринбурге царственных узников доставили в дом Ипатьева — его успели переоборудовать в тюрьму, обнесли двойным забором. Престон писал, что сам видел, как привезли царя. При переезде отсекли «лишних» — часть приближенных, добровольно сопровождавших царскую семью в ссылке. Их распределили по тюрьмам, а воспитателей государевых детей, швейцарца Жильяра и англичанина Гиббса, отпустили. Они сразу обратились к Престону, молили предпринять меры для спасения Николая Александровича и его близких. Однако получили ответ, что, по мнению англичан, положение царя «не является угрожающим» [65].
Но один из лучших британских разведчиков в России, майор Стивен Аллей, якобы получил задание — подготовить операцию по спасению царя. Он создал группу из 6 «русскоговорящих» агентов. За домом Ипатьева установили наблюдение. Хотя в мае операция безо всяких объяснений была прекращена [98]. Это вызывает множество вопросов. Что за операция? Почему ее отменили? Престон, силившийся показать, что усилия к спасению предпринимались, нигде на эту операцию не ссылается. А Аллей не упоминает Престона. Хотя обойтись без контактов друг с другом они никак не могли. А лучшим местом для наблюдения за домом Ипатьева было консульство, Престон каждое утро смотрел с чердака на прогулки императора. Сообщал другим дипломатам: «Груз еще здесь».
Во всяком случае, свидетельство об операции Аллея подтверждает — в Екатеринбург прислали группу британских агентов. Да и консул, находившийся здесь уже 5 лет, создал собственную сеть. В своих отчетах Престон писал: «У меня были инструкции правительства Его Величества поддерживать чехов и Сибирскую армию (белую — авт.)». И подчинялся он, кстати, не только министерству иностранных дел. Консулы в России точно так же, как Локкарт, подчинялись военному министру, Милнеру.
Между прочим, довольно многие лица под разными предлогами получали разрешения на свидание с царем. Даже специально приезжали для этого в Екатеринбург — сотрудники Красного Креста, дипломатические представители, сербский генштабист Мичич. Приехала сербская принцесса Елена, горячо переживавшая за царя. Вместе с Жильяром и Гиббсом они постоянно приходили к Престону, обсуждали, нельзя ли помочь? Но сам консул союзной державы не навестил государя ни разу. Зато в последующих отчетах и интервью он указывал, что «почти каждый день» бывал в Уральском Совете, общался с Белобородовым, Чуцкаевым, Сыромолотовым, хлопотал об «облегчении участи» царя, и ему за это даже угрожали расстрелом.
Но это ложь. Потому что Престон продолжал ходить в Совет «почти каждый день» (что подтверждается и другими источниками), оставался с большевиками в прекрасных отношениях. Современный сибирский исследователь Станислав Зверев, кропотливо изучивший множество документов, пришел к справедливому выводу: «В Екатеринбурге советские власти скорее лебезили перед Престоном, чем угрожали ему. Британцы отвечали тем же». И это не удивительно. Невзирая на то, что предприятия, в том числе иностранные, были национализированы, в марте 1918 г. в Советском правительстве был разработан проект «гигантских трестов» на Урале и в Сибири, совместных предприятий, с участием англичан, американцев, французов.
В июле 1918 г. Москву посетила британская экономическая миссия Уркварта, и ей наобещали широчайшие перспективы сотрудничества. А 29 июля Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ), где верховодили «экономический гений» Ларин и другие деятели, близкие к Троцкому, распространил тезисы о широком привлечении иностранного капитала, передаче российских предприятий в концессии. Поэтому и на Урале англичан обхаживали. Существует и косвенное, но красноречивое свидетельство дружбы Престона с Советом. Английский консул в Перми Элиотт собрал и опубликовал многочисленные материалы о зверствах большевиков. В Екатеринбурге зверств творилось не меньше, но от Престона таких материалов не поступало.
Что же касается его ходатайств о судьбе царской семьи, то исторически зафиксированный факт — со стороны Англии таких обращений не было ни разу. Ни в советских,
