Татьяна Смирнова - Тень Орла
– Родина. Когда сердце наполнено любовью, в нем нет места для страха.
– Ты наделен силой, – произнес голос с невольным уважением. – С такой силой ты можешь спастись. И снова построить город в дюжину раз прекраснее и богаче.
– Мое сердце принадлежит этому, – ответил Даний.
В его голосе, почти не слышном за ревом бури, была непреклонность.
* * *– Он же ничего не знает, – сообразил Берг.
Эрон понял его сразу.
До башни, из которой по внутренней лестнице можно было выйти на городскую стену, было не более дюжины шагов. Но стоило отпустить железный ворот подъемника, как ураган подхватил тяжеленного Берга как пушинку и поволок вдоль улицы. Йонард едва успел схватиться за протянутую руку певца. И отстраненно удивился: рука оказалась вполне надежной. Худого, оборванного базарного сочинителя не гнул ураган! Певец помог ему подняться и быстро пошел, почти побежал к башне, не пригибаясь, а чуть повернув корпус, словно разрубая плечом бурю. Йонард последовал за ним, держась в проложенном коридоре. Определенно судьба свела его с очень странным человеком. И человеком ли?
Наверху сила ветра была непреодолимой. Йонард даже не пробовал выйти из-под защиты каменной стены, это означало верную смерть.
– Даний, – крикнул он изо всех сил, – правитель!
Голос потонул в реве ветра и грохоте волны, бьющей в невидимую стену. Эрон отстранил его и высунулся наружу. Буря мгновенно вцепилась в певца и сделала попытку выволочь наружу и сбросить со стены вниз, на камни мостовой. Или по другую сторону, в воду. В воздухе над башней крутилась куча вещиц, мелких и не очень. Певец повернулся к северянину и что-то проорал, прикрывая рукой голову.
Йонард кивнул, понял, мол, буду держаться за тобой.
Приблизив лицо к Бергу, почти в самое ухо Эрон рявкнул, помогая себе знаками:
– Не за мной, а за меня. Иначе погибнешь.
Йонард отлично запомнил эти семь шагов. Позже они не раз снились ему в кошмарах, и он просыпался с позорным криком, мокрый как мышь. Буря, бушевавшая над городом, раз или два все же оторвала его подошвы от камня. Он вцепился в предплечья Эрона обеими руками и переставлял ноги, почти повисая на певце. Он так и не понял потом, зачем Эрон согласился взять его с собой. Верно потому, что просто не видел возможности переспорить.
В двух локтях от Дания урагану был положен предел.
Йонард вцепился взглядом в худое, резкое лицо, сведенное диким напряжением в злую гримасу. Лоб, верхнюю губу, шею покрывали крупные капли пота. Глаза были закрыты.
Берг взглянул вперед, туда, куда НЕ СМОТРЕЛ Даний, и инстинктивно отшатнулся. Ужас пополам с изумлением взорвался в нем почище «гремучего порошка».
На расстоянии меньше четверти лиги от города гигансткая черная волна, величиной с гору, застыла, как будто замерзла.
Поднятые ладони правителя заметно подрагивали, и Йонард понял, что невероятная сила этого человека все же не беспредельна. А когда она закончится, закончится и все остальное.
– Даний, он мстит за своих дочерей, – проорал Йонард, – у него есть три дочери. Их обманул Тень Орла!
– Он заключил с ними договор. В обмен на жизнь или смерть. – Эрон тоже включился в объяснения, рискуя сорвать голос. – Тень не дал им ни того, ни другого.
Неизвестно, слышал их Даний или нет. По лицу его ничего нельзя было прочитать, да и момент был явно не тот, чтобы разгадывать загадки. Йонард решился. Встав за спиной правителя, он положил свою огромную руку на его острое плечо. И тут…
Темный вихрь подхватил Берга. Тот даже не понял, поднимает его к звездам или размазывает по земле. Сила, к которой он прикоснулся, оказалась колоссальной, гораздо больше, чем все, что он до сих пор видел или хотя бы мог представить. А ведь он гордился тем, что видел Колизей…
– Жизнь или смерть, – услышал он вдруг.
Голос звучал словно в некотором отдалении, но очень отчетливо. И этот голос не принадлежал человеку, в этом Йонард мог бы поклясться, слишком мало в нем было страсти. Йонард навострил уши.
– Человек знал, что ему придется отдать. Договор был заключен. И был нарушен. Обманщик должен быть наказан.
– Царь Пределов, твои дочери хотят не мстить, а жить.
– Ты?!! – бесстрастный голос трепыхнулся, как снулая рыба под ножом.
Йонард едва не повторил то же самое, присоединив парочку заковыристых проклятий.
– Я говорил с ними. – Эрон торопился. Он тоже взял Дания за плечо, и огромная тяжесть, пусть даже поделенная на троих, ударила и его. Кем бы он там ни был, Берг чувствовал – ударила сильно. – Они хотят жить. Видеть солнце, держаться за руки, пить сок виноградной лозы, слушать песни, смеяться и плакать, влюбляться и быть любимыми, родить детей… Но невозможно узнать жизнь и не узнать смерть. Поэтому они и затеяли эту игру со смертными. Но чужая смерть – не замена. Как и чужая жизнь.
– Они бессмертны! – прорычал голос. – Такими они появились на свет. Что я могу сделать?! Это их судьба. Даже боги не властны над судьбой.
– Они не бессмертны, Царь Пределов. Просто смерть не может их узнать. Назови их.
– Что? – изумился голос.
– Дай им имена. Ты можешь. У тебя хватит сил. Ты подаришь им смерть, а с ней и жизнь, которой они так желают.
– Ты хочешь, чтобы я сам отдал смерти своих дочерей? – В голосе, таком ровном, появились режущие кромки. – Не слишком ли много за одну песню?
– Если желаешь, Владыка Глубин, я что-нибудь добавлю, – мгновенно подхватил Даний.
– Что ты можешь добавить, смертный? – Могут ли боги смеяться? Похоже, в этом они ничуть не уступают людям.
Даний не смутился.
– То, чего нет у твоих дочерей, – ответил он, – то, чего они так жаждут.
– Даже так?! И что же ты готов положить на весы, жизнь или смерть?
– Что пожелаешь, повелитель. Выбирай сам. Я приму твой выбор, если ты оставишь город людям.
Голос Дания окреп и налился какой-то новой силой. Он уже не вибрировал, из последних сил удерживая душу в теле, он звучал свободно и спокойно, как голос равного. Йонард рискнул открыть глаза. Небо над Акрой все так же бугрилось серыми тяжелыми тучами, ураган рвал крыши и раскачивал деревья, но вокруг что-то изменилось. Йонард огляделся и понял: рядом стояли люди. Много людей. Он узнал Рифата, своего давнего приятеля удра и его воинов, толстого Миния и его смышленого не по годам сына, лысого Кастора… Остальные лица скрывала тьма, но это ничего не меняло. По всему периметру стены стояли люди: мужчины, женщины, дети, старики… Похоже было, вся Акра выстроилась в живую цепь. Все они стояли, положив руки друг другу на плечи, не разбирая чинов и богатства: свободные и рабы, враги и друзья, мужественные люди и робкие. И по этой живой цепи в раскрытые ладони Дания, задержавшего волну, текла сила.