Татьяна Смирнова - Тень Орла
Ветер рычал. Он налетал стремительно, вцеплялся в оставленное в небрежении имущество, рвал и катал его с каким-то веселым остервенением, а потом вдруг так же быстро исчезал. Во имя Таргатай и прародителя Скфарна, у этого урагана была собачья душа… И собачьи же повадки. Лишь когда мимо шатра военачальников, который старались укрепить, вбивая в землю колья, крутя, пронесло тонко ржавшего коня, Сандак велел своим воинам отходить к стенам Акры, под защиту городского вала. Они бросали все, кроме оружия и кружек, и бежали, пытаясь обогнать беду. А за спиной гудело, ревело и трещало, и этот грозный звук наступал бегущим на пятки, заставляя даже самых стойких и хладнокровных терять разум. Несколько молодых воинов обернулись… и кто не застыл на месте, парализованный страхом, тот припустил, как заяц. А те, кому внезапный холод сковал мышцы, увидели редчайшее зрелище: темное море, как рассерженный кот, выгнуло спину и, выламываясь из своих вековых границ, устремилось к городу, сметая по пути домики рыбаков, растянутые сети, лодки, уволакивая за собой по дну огромные камни-пилоны…
* * *– Что это? – Берг с изумлением проследил глазами путь чьей-то крыши, пролетевшей над головами.
Кони вместе с повозками и большей частью людей уже были укрыты в башне, на улице оставались только он, Эрон-певец и Танкар.
– Это ветер, – лаконично ответил рыжий, не спуская глаз с городских ворот.
Они хлопали, как калитка во дворе какого-нибудь бездельника и растяпы, грозя, в любую секунду обвалиться и придавить своим немалым весом всю теплую компанию, которой отчего-то не сиделось в крепкой башне, под защитой толстых каменных стен.
Йонард фыркнул:
– Ну да, такой освежающий, легкий…
– По ту сторону Понта твой освежающий легкий ветерок зовут «Ливийский флейтист», – обронил Эрон. Его брови были сведены к самой переносице.
– Ты хочешь сказать, что это – ураган? И сильный, как ты думаешь?
– В стене нам ничего не грозит, – уверенно отозвался Танкар и отвернулся.
Продолжать он не стал, но и без этого было ясно, о чем думал рыжий: Вани и племянник остались в лагере скфарнов. Там же была и Айсиль. Мужчины решили, что на побережье безопаснее.
– Я вывожу коней? – полувопросительно-полуутвердительно сказал Йонард и сделал было шаг к башне.
– Шо это? Во имя Хальбы, шо это такое!.. – вопрос Танкара потонул в густом, низком, стремительно нарастающем гуле, в мгновение ока заполнившем все пространство от земли до неба. Плохо закрепленные ворота, наконец, слетели, увлекая за собой кусок стены, и Йонард едва успел отскочить от падавшей на него глыбы.
Голос Эрона не мог перекрыть рев ветра, но по его губам, вмиг подсохшим и вытянувшимся в нитку, Йонард прочитал:
– Это море. Море идет сюда.
– Ты сошел с ума?! Танкар, он над нами издевается… Танкар?!
Рыжий исчез. Когда он успел? Только что был рядом, таращился круглыми от изумления глазами на городские ворота, качавшиеся на одной петле…
– Может, в башне?
Эрон и Берг двинулись туда, стараясь прижиматься к стене. Деревянные двери распахнулись на всю ширину, Танкар, согнувшись почти пополам и сжимая повод, пытался справиться с тонконогим золотым аххором. Ему все же удалось взобраться на спину коня и кое-как подчинить его своей воле, но сразу за городскими воротами аххор вздыбился и, скинув всадника, быстрее ветра умчался в сторону от Акры, к горам.
– Пустите меня, – рявкнул Танкар и дернулся из рук скрутившего его Берга с такой силой, что тот отлетел, как соломенное чучело.
– Пусти, – так же, губами, велел Эрон. Глаза его были пронзительны и серьезны, – он думает, что спасает сестру.
– Думает? – переспросил Берг.
– Сейчас что там, что здесь – одинаково опасно.
– Ты что-то знаешь? – догадался Йонард. – Откуда взялся этот ветер?
– Ты тоже это знаешь. Он идет сюда. Он будет мстить за своих дочерей…
Кто «он», Йонард уточнять не стал. И так все было ясно и погано. Берг поднял голову, пытаясь определить скорость ветра по тому, как двигались по небосводу тяжелые тучи.
…На городской стене в непроглядном мраке светилось единственное белое пятно.
Один человек, полусогнутый под ударами ветра, стоял на городском валу и смотрел в сторону моря, туда, откуда на город надвигалась смерть. Он ни на что не опирался, стены казались ему ненадежными. Ураган бесился так, словно был последний вечер этого мира… хотя, может, и был, кто знает? Горизонт почернел, и впервые за всю свою жизнь Даний увидел, как воды вечного моря поднимаются, чтобы соединиться с серыми тучами. С ужасным, сводящим с ума гулом и треском, взрываясь пеной и брызгами там, где встречались препятствия, и с невероятной мощью сметая на своем пути все, на город двигалось море.
Медленно и плавно Даний поднял к лицу обе руки с раскрытыми ладонями. Он не верил черноглазой Чиони. До этого момента. Когда, подчиняясь не велению его, а всего лишь грубой, примитивной силе, волна замерла, словно ударилась о невидимую стену. И застыла. Похоже, Даний и впрямь носил в себе мощь, равную богам. Он сумел остановить море!..
– Кто ты, смертный? – голос прозвучал совсем рядом. Это было так неожиданно, что Даний чуть не утратил свою предельную концентрацию. Этот голос был спокойным и негромким, будто рев ветра и взбесившегося моря ничего не значил для него и не мог его заглушить.
Спустя мгновение до Дания дошло – так оно и было. Этот голос донесся не извне. Он звучал внутри него.
– Приветствую тебя, владыка глубин. Здравия и процветания тебе на многие годы, – ответил Даний. – Я – хранитель этого города.
– Твоя служба закончена, – голос проигнорировал вежливое приветствие, – я беру себе этот город. И сам буду его хранить.
Даний не пошевелился. Его руки все так же были подняты на уровень глаз, ладони раскрыты, и все еще удерживали гигантскую волну.
– Прости, отец наш, владыка Посейдон. Я не могу отдать тебе этот город. Тебе придется взять его силой.
– Ты думаешь, что сможешь мне помешать, смертный? – удивился голос.
– Я не думаю. Я держу море.
Голос вернулся после долгой паузы, во время которой невероятная сила продолжала давить на ладони Дания, пытаясь прогнуть воздвигнутую преграду.
– Ты скорее честен, чем груб, – признал голос. – Кто научил тебя так разговаривать с богами?
– Родина. Когда сердце наполнено любовью, в нем нет места для страха.
– Ты наделен силой, – произнес голос с невольным уважением. – С такой силой ты можешь спастись. И снова построить город в дюжину раз прекраснее и богаче.
– Мое сердце принадлежит этому, – ответил Даний.
В его голосе, почти не слышном за ревом бури, была непреклонность.