Бернард Корнуэлл - Властелин Севера

Дождь капал с соломенных крыш построек. Я пересчитал своих людей и увидел, что их десять. Потом в ворота вошел Стеапа и закрыл их за собой.

Нас снова было двенадцать, не тринадцать.

— Женщины останутся у колодца, — сказал мне Стеапа.

— Ты уверен?

— Они останутся у колодца, — прорычал великан.

Я велел Стеапе поговорить с женщинами, что пришли за водой, и, без сомнения, один его огромный рост помешал им поднять тревогу, если у них и имелись подобные намерения.

— А Гизела?

— Она тоже останется у колодца, — ответил он.

Вот таким образом мы и очутились внутри Дунхолма.

Мы нырнули в темный угол крепости, туда, где рядом с длинной низкой постройкой высились две большие навозные кучи.

— Конюшни, — прошептал мне Ситрик, хотя вокруг не было никого, кто мог бы нас услышать.

Дождь шел сильно и ровно. Я заглянул за угол конюшен и не увидел ничего, кроме все тех же деревянных стен, огромных поленниц дров и соломенных крыш, густо поросших мхом. Какая-то женщина гнала между двумя хижинами козу, лупя ее, чтобы заставить быстрее идти сквозь дождь.

Я вытер Вздох Змея изношенным плащом человека, которого только что убил, отдал Стеапе свое копье и поднял щит, убитого.

— Вложите мечи в ножны, — велел я всем.

Если мы пойдем через крепость с обнаженными мечами, это привлечет к себе внимание. Мы должны выглядеть гарнизонными воинами, которые только что проснулись и нехотя вышли в холод и мокреть, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей.

— Куда идти? — спросил я Ситрика.

Он повел нас вдоль палисада. Как только мы миновали конюшни, я заметил три больших здания, которые мешали увидеть северные укрепления.

— Это дом Кьяртана, — прошептал Ситрик, показав направо.

— Говори в полный голос, — велел я ему.

Ситрик указал на самое большое здание, единственное, над дырой в крыше которого поднимался дымок. Окна его смотрели на восток и запад, а один торец вплотную примыкал к укреплениям, так что нам пришлось сильно углубиться в центр крепости, чтобы обогнуть этот большой дом.

Теперь я видел здешних воинов, а они видели нас, но никто не принимал нас за чужаков. Мы были просто вооруженными мужчинами, топающими по грязи, а местные воины слишком промокли, замерзли и торопились поскорее оказаться в тепле, чтобы беспокоиться о том, кто мы такие и откуда взялись.

Перед домом Кьяртана рос ясень. Одинокий часовой охранял дверь, скорчившись под голыми ветками дерева в тщетной попытке укрыться от дождя и ветра.

Потом я услышал крики. Сперва они были слабыми, но, когда мы приблизились к проему между домами, я увидел на крепостной стене людей — они смотрели на север, причем некоторые вызывающе размахивали копьями.

Значит, приближался Рагнар. Его людей можно было увидеть даже в полумраке, потому что они несли горящие факелы. Это было придумано специально, чтобы в крепости наблюдали за ними вместо того, чтобы охранять тылы Дунхолма. Итак, на Дунхолм надвигались огонь и сталь, но его защитники лишь насмехались над воинами Рагнара, пока те с трудом поднимались по скользкой тропе. Людям Кьяртана казалось, что опасаться нечего: стены крепости высоки, а нападающих мало. Но скедугенганы уже были позади них, и никто нас не заметил, так что постепенно мои дурные предчувствия развеялись.

Я прикоснулся к амулету-молоту и молча поблагодарил Тора.

Мы были уже недалеко от ясеня, который рос в нескольких шагах от двери дома Кьяртана. Его посадили здесь как символ Иггдрасиля, древа жизни, у подножия которого сидят три пряхи, что плетут нити наших судеб. Однако ясень выглядел болезненным и довольно чахлым.

Часовой равнодушно взглянул на нас, не заметив в нашей внешности ничего странного, отвернулся и уставился туда, где по другую сторону плоской вершины холма высились ворота с караульным помещением над ними. Часть воинов сгрудились на укреплениях над воротами, другие стояли на бойцовых площадках стены слева и справа. Большая группа всадников ждала у ворот — без сомнения, приготовившись преследовать разбитых врагов, когда их отгонят от палисада.

Я попытался сосчитать защитников Дунхолма, но их было слишком много. Тогда я посмотрел направо и увидел крепкую лестницу, прислоненную к бойцовой площадке на западном отрезке стены.

«Вот что мы должны сделать, — подумал я. — Взобраться по лестнице, захватить западную стену — и тогда мы сможем впустить Рагнара внутрь, отомстить за его отца, освободить Тайру и удивить всю Нортумбрию».

Я ухмыльнулся, и сердце мое возликовало: как-никак мы внутри Дунхолма. Я подумал о Хильде и представил, как она молится в своей простой часовне, а нищие уже сгрудились у ворот ее монастыря. Альфред, должно быть, вовсю работает, напрягая глаза за чтением манускриптов при скудном свете зари.

Сейчас по всей Британии люди, зевая и потягиваясь, просыпаются и берутся за дела. На быков надевают упряжь. Гончие с нетерпением ждут предстоящей охоты. А мы уже здесь, внутри неприступной твердыни Кьяртана, и никто из врагов об этом даже не подозревает.

Мы насквозь промокли и так замерзли, что буквально закоченели, врагов было в двадцать раз больше, но боги были с нами, и я не сомневался — мы победим. Я вновь почувствовал в своем сердце веселье битвы. Я знал: скальды будут воспевать наш великий подвиг.

Хотя, может, скальды сложат о нас горестную песнь. Потому что совершенно внезапно все пошло не так.

Глава десятая

Часовой под ясенем повернулся и заговорил с нами.

— Эти люди только зря тратят время, — сказал он, явно имея в виду отряд Рагнара.

У часового не было никаких подозрений на наш счет, он даже зевнул, когда мы приблизились, но потом что-то встревожило его.

Может, его насторожил Стеапа, потому что в Дунхолме вряд ли имелся хоть кто-нибудь такой же высокий, как этот восточный сакс. Как бы то ни было, часовой вдруг понял, что мы чужаки, и среагировал быстро, подавшись назад и вытащив меч. Он уже собирался позвать своих, но тут Стеапа метнул копье. Оно попало часовому в правое плечо, отшвырнув его назад. Райпер быстро последовал примеру Стеапы, вогнав копье в живот врага с такой силой, что пригвоздил того к ясеню. Райпер заткнул глотку часовому мечом, но едва заструилась кровь, как из-за угла строения поменьше, стоявшего слева от нас, появились двое и сразу подняли крик, сообразив, что в крепость проникли враги.

Один повернулся и побежал, но второй вытащил меч — и совершил ошибку, потому что Финан сделал низкий финт копьем, а когда его противник опустил клинок, чтобы парировать удар, копье ирландца взвилось вверх и вонзилось в мягкую плоть под нижней челюстью. Изо рта воина потекла кровь, пузырясь в его бороде, а Финан шагнул ближе и воткнул короткий меч в живот врага.