Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
В это же время забытое левое крыло союзников погибало под двойными ударами спереди и сзади. Особенно тяжко пришлось 3-й колонне, отрезанная от прочих, она бросилась вправо, рассчитывая там найти своих, но пушечный и ружейный огонь пронизывал насквозь ее ряды. Возле селения Кобельниц в них врубилась конница. Потеряв всех генералов, солдаты не сдавались: они шли дальше, завидев войска, которые приняли за австрийцев. Наконец они бросаются вперед, в надежде спастись, и натыкаются на пехоту Сульта. Из 7 1/2 тысяч в этой несчастной колонне осталось 2 тысячи. Раненный унтер-офицер Азовского полка Старичков успел сорвать с древка знамя и спрятал его под мундир. Умирая в плену, в брюнском госпитале, Старичков передал это знамя одному из своих товарищей, которой принес его в Россию. Нарвского полка гренадер Нестеров также успел спрятать свое знамя, бежал из плена и представил его Кутузову. Кроме Нарвского и Азовского полков, в этом побоище участвовали из нынешних полков: Галицкий, Бутырский и Подольский. Пока войска Сульта истребляли 3-ю колонну, остатки 1-й и 2-й стали отходить к Литаве, но на пересечении им спешила французская гвардия и гренадеры. Сам император поставил под Литавой батарею. Два русских батальона успели проскочить, остальных Дохтуров повернул назад, часть отправил через мост на озере Сачан, два батальона оставил в Тельнице, защищать свой тыл, а третью часть повел через плотину, между двух озер. Как только войска вступили на мост, он обрушился. Солдаты бросились на лед – тонкий лед не выдержал. То же было и на плотине, ее быстро завалило трупами людей и лошадей. Войска спускались на озеро и также гибли. Их гонят, топчут, палят из пушек и ружей, и все-таки солдаты по временам останавливаются, стреляют в упор, кидаются в штыки, пускают в ход приклады, а зачем? Чтоб только не сдаваться, прочистить себе один шаг пути, так был тяжек этот путь. Но вот уже недалеко: Дохтуров поднял вверх пожалованную ему шпагу и воскликнул: «Ребята! Вот шпага нашей матушки Екатерины! Умрем же за отца государя! Ура! С нами Бог и Александр!» Солдаты ринулись за ним и все, что уцелело на плотине, мигом очутилось на той стороне. Наполеон был поражен, глядя сверху на эту ретираду, он не видел ничего подобного. Конные французы по его приказанию спустились к озеру не для того, чтобы истребить остальных, а чтобы их выручить, подать им помощь. И спасать-то не давались эти смелые люди: они кидались на всадников, точно стояли в каре, а не по пояс в воде.
Начинало смеркаться. Пальба стихла, лишь слышались одиночные выстрелы, то там где-то у Багратиона, то здесь за озерами, где Дохтуров собирал остатки русских колонн. Французы разошлись по своим бивакам, запылали огни. Наступила ночь, темная, холодная. Шумно и весело встречали солдаты императора, он проезжал вдоль биваков, возвращаясь от озер. Довольный, он останавливался и поздравлял с победой, расспрашивал раненных, а в это время его доктор и мамелюк поили их ромов из походного погребца. Император наехал на группу наших пленных: «Кто здесь старший? – позвали князя Репнина. – Вы командир кавалергардского полка? – Я командовал эскадроном. – Ваш полк честно исполнил свой долг! – Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату, – ответил Репнин. – С удовольствием отдаю ее вам. А кто этот молодой человек подле вас? – Поручик Сухтелен. – Но он слишком молод, – заметил император, – и рано вздумал драться с нами! – Молодость не мешает быть храбрым, – смело ответил Сухтелен. – Прекрасный ответ! Молодой человек, вы пойдете далеко! Прощайте господа, о вас позаботятся». Действительно, нашим раненным и пленным был оказан в главной квартире братский радушный прием. Часов в 10 вечера император добрался до большой дороги, солдаты соседних биваков принесли ему на ужин свои рационы. Этот счастливый для них день они назвали сражением «трех императоров». На другой день началось преследование разбитой армии. Австрийский император стал просить мира, и Наполеон пожелал с ним встретиться. На большой дороге, в лощине, егеря зажгли костер, постелили вместо ковров соломы и приспособили на двух обрубках доску, чтобы можно было сесть. К костру подъехала коляска. К ней подошел Наполеон и подал руку Францу. Его лицо было холодно, неприветливо. Оба императора проговорили около часа, стоя на ногах. Свите не удалось ничего услышать, кроме последних слов: «И так, ваше величество, обещайте мне не начинать новой войны? – Клянусь в этом! – ответил Франц. – И сдержу слово». Затем оба государя поцеловались, садясь на лошадь, Наполеон сказал: «Мы возвращаемся в Париж, мир заключен».
В три месяца Наполеон окончил две кампании: Ульмскую и Аустерлицкую. Австрия поплатилась своими владениями и, кроме того, заплатила 40 миллионов военных издержек. Русская армия, потеряв на полях Аустерлица 20 тысяч человек и 133 орудия по приказу своего государя, огорченного этой неудачей, вернулась в Россию.
Война за освобождение Германии и «битва народов»[11]
Изгнание Наполеона из России спасло наше Отечество от порабощения, но остальная Европа, от берегов Вислы до Атлантического океана и Средиземного моря, еще оставалась под тяжелой властью завоевателя. Он предписывал ей законы как Верховный повелитель, он собирал с нею войска, держал по крепостям свои гарнизоны, налагал по своему усмотрению контрибуции и назначал государей, таких, которые не смели противиться его воле. Истинные, природные государи Австрии, Пруссии, других немецких земель были связаны по рукам и по ногам договорами, заключенными с Наполеоном. Он имел ненасытное честолюбие: он хотел создать Всемирную монархию и распоряжаться ее судьбами, как некогда мечтал о том же Александр Великий. Но этот государь
