Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Утром 20-го ноября, когда еще висел густой туман, собрались к ставке императора все корпусные командиры. Тут были маршалы Мюрат, Ланн, Бернадот, Сульт и Даву. Покрытые боевой славой генералы молча выслушали приказания и разнеслись к своим войскам. Сражение началось в восьмом часу, хотя туман скрывал пока все движения союзников. 1-я колонна уже вступила в бой, атаковав Тельниц. Взошло солнце и французы увидели, что Праценские высоты постепенно очищаются от войск, которые двигаются вправо. Центр французов, построенный в колоннах, впереди Гольдаха, все еще был скрыт от русских. Маршал Сульт рвется вперед. «Сколько вам нужно времени для занятия этой высоты? – спросил у него Наполеон, указывая на Працен. – Десять минут. – Так через четверть часа начинайте!» В 8 часов утра две французские дивизии вышли внезапно из тумана и атаковали впереди лежавшие высоты. В эту минуту сражение уже было выиграно, хотя об этом знал пока один Наполеон.
В девятом часу на поле сражения приехали императоры Александр и Франц. Первые три колонны уже вступили в бой; они выбивали французов из деревень на правом их фланге; 4-я колонна, где находился сам Кутузов, еще стояла на месте. «Михайло Илларионович! Почему вы не идете вперед? – спросил государь. – Я поджидаю, ваше величество, чтобы подтянуть задние войска». Император отдал приказание двинуть 4-ю колонну. В авангарде пошли апшеронцы и два батальона новгородцев, с ними Милорадович. Пропуская мимо государя апшеронцев, сподвижник Суворова припомнил им Италию: «Вам, молодцы, не первую деревню брать! – Рады стараться, ваше превосходительство!» – весело гаркнули старые солдаты любимому генералу. Едва лишь голова авангарда достигла Працена, как была неожиданно атакована французами и обращена в бегство. Никому и на ум не приходило, что они могли стоять так близко от наших биваков, они подымались большими силами на Праценские высоты и некому их удержать, некому было даже распорядиться, потому что Кутузов в самом начале боя получил ранение в щеку. А между тем, именно здесь, решался исход боя, наступлением французов наша армия была разрезана надвое.
Милорадович держался, пока мог, но его смяли австрийцы, не выдержавшие убийственного огня французов. Австрийская батарея, бывшая на правом фланге 4-й колонны, взята целиком, русская батарейная рота, которая находилась на левом фланге, осталась без прикрытия, но артиллеристы не покинули ее, к ним подъехал Милорадович, и горсть храбрецов палила французам в упор. Смятение в 4-й колонне было так велико, что свита государя растерялась, при нем оставались только два казака, берейтор да доктор. Идя в хвосте 2-й колонны, граф Каменский увидел вправо от себя французов, подымавшихся на высоты. Он сейчас же остановил два своих полка, Фанагорийский и Ряжский, и повел их на неприятельский фланг. Атака была отбита. Подъехал князь Волконский, схватил знамя Фанагорийского полка, велел бить сбор и, построив бригаду, повел ее вторично. Сначала французы отступили перед грозными штыками суворовских любимцев, отдали два орудия, но, собравшись силами, отбили атаку. Третий раз пошел Волконский – та же неудача, и он вынужден был отойти к Литаве.
Наполеон, следя за ходом битвы, заметил одинокое положение князя Багратиона и двинул две дивизии пехоты и конницу Мюрата, чтобы занятием пустого промежутка отрезать наш правый фланг, но здесь, в этом промежутке, французы встретили мужественную гвардию. Она ночевала впереди Аустерлица и в назначенный час переправилась через ручей Раузниц, поднялась на высоту левее Багратиона. Ее вел сам цесаревич, в белом конногвардейском колете и каске, сидя верхом. Не доходя селения Блазовица, где виднелись какие-то войска, цесаревич построил боевой порядок: впереди стали полки Преображенский и Семеновский, имея посредине артиллерийскую роту Михаила Павловича, во второй линии – Измайловский полк и Гвардейский егерский батальон, сзади лейб-гусары и конная гвардия. Арьергард подошел после, там были лейб-гренадеры, лейб-казаки и кавалергарды. Первый же пушечный выстрел с французской батареи привел цесаревича в изумление. Он полагал, что перед ним находятся австрийцы, как было назначено по расписанию, а выходит, что перед ним неприятель. После оказалось, что австрийцы опоздали занять этот промежуток, чем вовремя сумел воспользоваться Наполеон, послав свои войска. По приказанию цесаревича, егеря двинулись вперед и заняли Блазовиц, но не надолго, потому что французы скоро их вытеснили, а затем открыли по нашей гвардии огонь и перешли в наступление.
Их густые колонны наступали справа и слева. Только теперь подошли австрийцы под начальством князя Лихтенштейна и пристроились на левом фланге. Уланский полк цесаревича, бывший в голове их колонны, понесся в атаку. Он опрокинул французскую конницу, проскакал пехотные колонны и, встреченный картечью спереди, ружейными залпами с боков, не попал на прежнее место, а пронесся к войскам Багратиона. В этой лихой атаке полк потерял 400 солдат, 16 офицеров и своего шефа, Миллера-Закомельского. Тогда Лихтенштейн пустил австрийскую конницу, она кидалась вправо и влево, пока французы с Працена не стали бить ее во фланг. После этой неудачи Лихтенштейн отвел свою колонну к Аустерлицу, покинув русскую гвардию. Присутствие духа не оставило царственного питомца Суворова, он не хотел без приказания отступать и, желая спасти прорванный центр русской армии, повернул гвардию налево. Но это движение в виду сильного неприятеля было слишком смело. Французская конница врубилась в ряды семеновцев, а мамелюки императора – в батальоны преображенцев. Великаны, разбросанные в виноградинках, перекидывали на штыках мамелюков, которые рубили их и крошили своими страшными саблями. В эту опасную минуту вынеслись два эскадрона конной гвардии, имея впереди полковника Оленина. Отчаянно врезались они во фланг французской конницы, наскачили на батальон 4-го линейного полка и отняли его орла – единственный трофей в Аустерлицкой битве. Солдаты бежали врассыпную мимо Наполеона, крича: «Да здравствует император!» Ни он сам, ни его свита не могли остановить этих беглецов, потерявших голову. «Оставьте их бежать», – сказал император, и послал Рапа с гвардейской конницей. Спустя некоторое время Рап вернулся с окровавленным лицом: «Государь! Мы опрокинули и уничтожили русскую гвардию, артиллерия взята! – Хорошо, я это видел, но ты ранен? – Пустяки, государь, это царапина!» В это время к императору подвели молодого русского офицера, взятого егерями. Он сопротивлялся, ломал себе руки и говорил, что он опозорен, потеряв свои пушки и готов умереть. Наполеон его утешил: «Успокойтесь, молодой человек, и знайте, что нет срама быть побежденным французами».
Русская гвардия потихоньку отступала. Беспрестанные атаки французов расстроили ее ряды; к Раузницкому ручью она спустилась
