Хлеб печали - Станислава Радецкая
- А где же оборотень? – непочтительно спросил один из них.
Руди не стал отвечать. Он снял с пояса ножны и заставил их освободить дорогу.
- Позовите в ратушу доктора, - велел он. – И пошлите кого-нибудь в дом графини, чтобы ее встретили.
Из-за зарешеченного окошка караулки на него пристально смотрел капитан, прислонившись к мутноватому стеклу; его подкрученные усы стояли дыбом: то ли от страха, то ли от возмущения.
Слух об убитом оборотне разлетелся по городу быстрей запаха костра в ветреный день, и Руди с неудовольствием обнаружил, что с каждым их шагом народу на узких улицах прибавляется, и люди напирают друг на друга, высовываются из окон, распахивая ставни, и провожают их троицу взглядом; однако никто не улюлюкал, не смеялся и не кричал «ура» - над городом явственно повис страх.
Они шли будто по холодному каменному коридору; редко, когда на брусчатке виднелось теплое пятно солнечного света, зато следов от человеческой паники здесь было предостаточно: вокруг валялись клочья одежды, раздавленный пирожок (застывшее варенье блестело как свежая кровь), чей-то выбитый зуб, детский мячик из лоскутов ткани. Руди безнадежно ждал, чтобы Анна наклонилась к нему и сказала, что ни в чем не виновата; возможно, он даже поверил бы ей и предложил бы защищать ее от барона до последней капли крови. Но между ними ехал мертвец, потихоньку съезжавший на правый бок, и Анна глядела куда угодно, только не в его сторону, и не делала попыток приблизиться.
На площади, где столб для казни так и торчал среди дров, заботливо выложенных шалашиком, уже ждал городской совет в полном составе, в пышных одеждах, которые, впрочем, смотрелись весьма неряшливо; их владельцев не обошла стороной всеобщая паника. Анна не стала подъезжать к ним ближе и остановила лошадь поодаль.
- Здесь мы попрощаемся, - сказала она Руди, недовольно бросив взгляд на людей. – Позаботьтесь, чтобы с… Чтобы тело не слишком… - Анна запнулась, разыскивая нужное слово, и с усилием проговорила: - мучили.
Он кивнул. Анна больше не удостоила его ни единым словом, будто они были лишь попутчиками, которых ради насмешки свела судьба. Она не обернулась, когда тронула лошадь, и Руди тоже не стал глядеть ей вслед, чтобы не растравлять себя.
- Еще раз мое почтение, господа, - сказал он, сняв шляпу. – Мне не удалось догнать ведьму, но я поймал оборотня.
- Это оборотень? – с сомнением спросил епископ, сложив пухлые пальцы на животе, рассматривая мертвеца. – Разве это не обычный человек? И, кроме того, он мертв.
- Разрешите доктору осмотреть его, - пожал плечами Руди. – Я видел, как он оборотился.
Под их испытующими, недоверчивыми взглядами он чувствовал себя уязвимым, словно его уличили во лжи. Разве Руди поверил бы сам, если кто-нибудь привез ему труп и принялся бы клясться, что это мертвый оборотень? Нет. Скорее, он заподозрил бы, что этот человек избавился от своего врага, а теперь пытается свалить свою вину на то, что сложно проверить.
- Что ж, - наконец пробормотал городской голова. – Доктор – это можно…
- Если он не будет чинить непотребств, - епископ строго поднял вверх палец, и городской голова ничтоже сумняшеся кивнул.
Глава двадцать восьмая. Руди. Исход
После долгой прелюдии, во время которой доктор всячески отказывался от столь великой чести и аргументировал, что он не обладает должной квалификацией, поскольку никогда не встречал оборотней и не видел ни единого трактата, где говорилось бы о том, как их исследовать; когда Руди чуть было не заснул под бормотание священника в теплом кресле, укрывшись плащом; когда слуга дважды заменил свечи в канделябре; после этой бесконечной прелюдии доктор наконец-то вымыл руки и вооружившись деревянным молоточком и стальной лопаточкой принялся осматривать труп. Каждое его движение немедленно записывалось в протоколе, и доктор, густо краснея, просил не записывать, если вдруг с его уст начнут срываться замечания, которые могут оскорбить слух людей благородных. Он по обыкновению чрезмерно суетился, и Руди, одурманенный усталостью и теплым вином, раздражался, глядя на его тень, смешно корчащуюся на стене.
- Удивительные зубы, - сказал доктор, приподняв лопаточкой губы мертвеца, словно поддевал блин со сковороды. – Слишком длинны для человека.
Он рассматривал зубы, вытянув губы дудочкой, похожий не на доктора, а на зеваку, который вдруг нашел что-то интересное и не знал, стоит ли тратить на это время.
- Что с вами делала графиня? – вполголоса спросил у Руди епископ, неслышно появившийся сзади. Он был столь худощав и горбонос, что все время выглядел смертельно уставшим. – Она тоже видела, как это существо оборачивалось?
- Она искала племянницу, - быстро отвечал Руди.
- Вот как? – по тону епископа было ясно, что он ничуть не поверил Руди. – Я слышал, что вы с ней близкие друзья, не так ли?
- Пожалуй, - осторожно подтвердил тот.
- И насколько хорошо вы ее знаете?
- К чему эти вопросы?
- О, - епископ неожиданно улыбнулся, но улыбка у него получилась мрачная. – Сдается мне, что она кое-что потеряла, и я удивлен, что до сих пор о пропаже молчат. Мне неловко вмешиваться со своей находкой, если хозяйка совершенно о ней не заботится.
Руди вопросительно поднял бровь.
- Я нашел ее печать, - ответил епископ. –
