Амеде Ашар - В огонь и в воду
— Будьте покойны.
— Еще бы лучше узнать все и о турецкой арміи. Говорятъ, она велика, считаютъ ее непобѣдимою; но не надо забывать, что воображеніе и страхъ, особенно страхъ — часто преувеличиваютъ. Надо однакожь сознаться, что она разлилась по Венгріи, какъ буйный потокъ, снесла все, забрала города и разсѣяла войска, пробовавшія сопротивляться. Командуетъ ею человѣкъ ужасный, Ахметъ — Кьюперли, изъ простаго носильщика сдѣлавшійся великимъ визиремъ. Такимъ врагомъ пренебрегать не слѣдуетъ. У него храбрость и упорство истиннаго военачальника, вѣрный взглядъ и энергія. Если только его не остановятъ, онъ станетъ истребителемъ всего христіанскаго міра. Но какъ узнать навѣрное, что дѣлается у него въ лагерѣ и изъ чего составлено его войско, идущее на германскую имперію, а потомъ — послѣ ея паденія — на Европу? Мастерская штука была бы, еслибъ этого добиться! Я этого отъ тебя не требую, но узнавай все, что можно. Часто простой случай рѣшаетъ судьбу сраженій. А сколько я могъ понять изъ всѣхъ полученныхъ свѣдѣній, въ Австріи хоть и есть полководецъ, но нѣтъ министра, который умѣлъ бы распоряжаться всѣмъ. Смотри же, не пропускай ничего и когда я самъ пріѣду на мѣсто, гдѣ долженъ поддержать честь французскаго имени, надѣюсь найдти въ тебѣ и совѣтника, и руководителя.
Колиньи подошелъ къ Гуго, обнялъ его и продолжалъ: — Помни, что, отправляясь въ подобную экспедицію, намъ надо вернуться побѣдителями, или не вернуться вовсе… Мы буденъ дѣйствовать храбро… Спасемъ честь, а въ остальномъ положимся на Провидѣніе!
На слѣдующій день Гуго убѣдился, что если и похвально полагаться въ остальномъ на Провидѣніе, то и случай не мѣшаетъ тоже принимать иногда въ разсчетъ.
Въ ту минуту, какъ онъ выходилъ изъ дома главнокомандующаго, гдѣ не очень торопились заготовленіемъ вѣрющихъ писемъ, которыя должны были облегчить ему даваемое порученіе, къ нему подошелъ на площади человѣкъ и сразу обнялъ его, такъ что онъ съ трудомъ отдѣлался отъ этихъ объятій. Незнакомецъ улыбнулся и, не выпуская его рукь, сказалъ:
— Я вижу, что это значитъ… Вы меня не узнаете! Такъ давно мы съ вами не видѣлись, и вы были тогда еще такъ молоды! Но я, я не забылъ васъ; у меня сердце благодарное! Я былъ бы чудовищемъ неблагодарности, еслибъ забылъ оказанное мнѣ вами гостепріимство и славный ужинъ въ Тестерѣ!
— Въ Тестерѣ? спросилъ Гуго.
— Да! въ этомъ уютномъ замкѣ, который пользовался такой славой во всемъ Арманьякѣ и гдѣ вы такъ хорошо пользовались уроками старика Агриппы. Ахъ! что за человѣкъ! и умный, и храбрый!… Еще и теперь помню залу, увѣшанную оружіемъ, куда онъ зазывалъ всѣхъ прохожихъ военныхъ!… и низкую комнату, гдѣ такъ вкусно ужинали послѣ фехтованья!
Не было сомнѣнья, незнакомецъ бывалъ въ Тестерѣ. Передъ Гуго стоялъ высокій статный солдатъ, очевидно не потерявшій съ лѣтами своей силы. Загорѣлое лицо его носило слѣды долгихъ походовъ, щеки и лобъ были покрыты морщинами, борода и усы посѣдѣли, на вискахъ оставалось мало волосъ, но глаза блестѣли, какъ у сокола, а крѣпкіе члены сохраняли еще гибкость далекихъ дней молодости. Коклико такъ и впился въ него глазами.
— Чортъ возьми! продолжалъ неизвѣстный, обнимая снова Гуго, вы и тогда уже порядочно владѣли шпагою! Старые рубаки, воевавшіе съ Врангелемъ и съ Тилли, исходившіе много земель въ своихъ походахъ, встрѣчали въ васъ достойнаго противника! Если вы сдержали все, что обѣщало ваше отроческое искусство, то я отъ души жалѣю всякаго, кто съ вами поссорится!… Какой вѣрный взглядъ! какой отпоръ!… Точно молнія!… Разскажите же мнѣ, пожалуйста, что подѣлываетъ Агриппа?
— Увы! онъ очень старъ и готовится отдать душу Богу! Но я надѣюсь, что онъ не закроетъ глаза прежде, чѣмъ мнѣ удастся обнять его еще хоть разъ.
Незнакомецъ, казалось, былъ сильно тронуть; онъ снялъ шляпу и сказалъ взволнованнымъ голосомъ:
— Вотъ этого-то счастья мнѣ и не достанется испытать… а между тѣмъ Самъ Богъ видитъ, какъ сильно я этого желалъ бы! Онъ не скупился на добрые совѣты и на хорошіе примѣры, этотъ славный, почтенный Агриппа, и душа его, молитвами святыхъ угодниковъ, пойдетъ прямо въ рай.
Онъ утеръ слезы и, погладивъ усы, продолжалъ:
— Теперь вотъ на мнѣ кожаный колетъ, потертый латами, и желтые бархатные штаны, потертые сѣдломъ, а когда-то я командовалъ кавалерійскимъ эскадрономъ у знаменитаго Бернгарда веймарскаго… Я только что вылечился отъ страшной раны на водахъ Обоннъ, когда судьба привела меня случайно въ Тестеру. Какъ славно я заснулъ послѣ сытнаго ужина! И какого вина поднесъ мнѣ г. Агриппа, когда я уѣзжалъ дальше!… Любому монаху не стыдно было-бы выпить такого вина, а предки мои никогда такого и не пивали! Боевого коня моего вволю накормили овсомъ. Да! проживи хоть сто лѣтъ дон-Манрико и Кампурго и Пенафьель де Сан-Лукаръ, вашъ покорнѣйшій слуга, никогда онъ не забудетъ этого блаженнаго дня, когда онъ спалъ подъ вашей крышей и сидѣлъ за вашимъ столомъ!
Говоря это, дон-Манрико согнулъ свою длинную спину до самой земли.
— А все таки однакожъ очень странно, сказалъ Гуго, кланяясь ему тоже, что вы такъ съ перваго взгляда меня тотчасъ и узнали! Неужели я такъ мало измѣнился?
— Напротивъ… измѣнились необычайно! Но и тогда у васъ былъ какой-то особенный видъ, посадка головы, походка, ловкость въ движеньяхъ, что то такое, однимъ словомъ, что, увидѣвъ васъ среди тысячи людей, гдѣ бы то ни было, на пиру или въ схваткѣ, я бы тотчасъ сказалъ: это онъ, это графъ де Шаржполь!
— Такъ вы знали и мое имя? Его однакожь никогда не произносили въ Тестерѣ!
— Да, возразилъ съ живостью испанецъ; но я былъ такъ тронутъ вашимъ ласковымъ пріемомъ, что въ тотъ же день навелъ справки, чтобъ узнать, кому именно я имъ обязанъ, и одинъ кавалеръ, знавшій когда-то вашего храбраго отца, графа Гедеона, въ его замкѣ Монтестрюкъ, выдалъ мнѣ тайну вашего происхожденія. Меня это и не удивило во все: любой сынъ принца могъ бы позавидовать вашей осанкѣ.
Проговоривъ эту рѣчь, дон-Манрико пошелъ рядомъ съ Гуго и продолжалъ:
— Я не хочу мѣшать вамъ… позвольте мнѣ только немножко пройдтись съ вами. Я просто молодѣю, когда васъ вижу и слушаю! Ахъ! славное было тогда время! Вы тоже участвуете, должно быть, въ венгерскомъ походѣ, судя по вашему мундиру?
— Да, вы не ошиблись… Можно-ли желать лучшаго случая для начала своей службы, какъ сразиться съ врагами христіанскаго міра?
— Я узнаю сына благородныхъ графовъ де Шаржполей! И у меня тоже, при первомъ извѣстіи объ этой священной войнѣ, закипѣла старая кровь! Я снова облекся въ старые доспѣхи! Большой честью для меня будетъ сдѣлать походъ съ вами и быть свидѣтелемъ вашихъ первыхъ подвиговъ. Если только есть хоть сотня дворянъ вашего закала въ арміи его величества короля французскаго, то я готовъ поклясться, что туркамъ пришелъ конецъ… Я же самъ, испанецъ и добрый католикъ, живу теперь одной надеждой, въ мои лѣта, — умереть за такое славное дѣло…
