10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– Патрулировать, – мгновенно отозвался Слингсби. – Давать по носу.
– Ваша задача – выставить пикет в амбаре, – раздраженно поправил капитана Лоуфорд. – Нести службу денно и нощно, Корнелиус. Ваша рота будет там жить. Вы меня понимаете?
Слингсби приклеился взглядом к развалинам за речушкой. Деревушка возле Сооружения номер сто девятнадцать, где рота успела расквартироваться, казалась в сравнении с этой грудой камней просто очагом уюта. Со стороны могло показаться, что капитан не понял приказ.
– Так мы будем там стоять, сэр? – жалобно спросил он.
– В амбаре, Корнелиус. Укрепитесь и оставайтесь на месте, пока на вас не обрушится вся неприятельская армия, после чего я – так и быть – позволю вам отступить. – (Офицеры засмеялись, уловив шутку. Слингсби серьезно кивнул.) – Прошу выйти на позицию к вечеру. Сменят вас в воскресенье. Провизией вас снабдят наши патрули. – Лоуфорд остановился, и офицеры повернулись к сигнальному посту – сигнальщики начали поднимать на мачту надутые бычьи пузыри. – А теперь, джентльмены, прошу вас пройти вдоль нашей линии на восток, обращая внимание на особенности местности. Мы можем задержаться ненадолго. Корнелиус? На пару слов.
В ожидании, пока другие офицеры удалятся на достаточное расстояние, Лоуфорд неодобрительно смотрел на зятя.
– Неприятно об этом спрашивать, но ответьте: вы пьяны?
Слингсби ответил не сразу. Сначала на лице его отобразилось возмущение, потом обида, и, казалось, резкого ответа не избежать, но слова, если они и были, так и не прорвались наружу, а потом он просто отвернулся в сторону долины. По щекам сбегали капли дождя, и со стороны могло показаться, что капитан плачет.
– Перебрал вчера вечером, – наконец признался он смиренным тоном. – Виноват. Приношу извинения.
– Время от времени такое со всеми случается, но не каждый же вечер.
– Полезно.
– Что полезно? – не сообразил Лоуфорд.
– Ром. Полезен от лихорадки. Это все знают. Жаропожи… – С первой попытки не получилось, но капитан не сдавался. – Жаро… пони…
– Жаропонижающее, – догадался полковник.
– Точно, – закивал Слингсби. – Мне доктор Уэзерспун говорил. Служил у нас в Вест-Индии. Хороший человек. Очень хороший. Всегда говорил, что с лихорадкой только ромом бороться и можно. Что это единственное жаропожи… В общем, только он и помогает. У нас там народ сотнями подыхал. Сотнями! А я жив! И только благодаря рому. Верное средство!
Лоуфорд вздохнул.
– Я дал вам шанс, – негромко сказал он. – Шанс, которым большинство на вашем месте с радостью бы воспользовались. Вы получили роту, Корнелиус, причем очень хорошую роту, но ей, похоже потребуется новый капитан. Шарп? – Полковник пожал плечами, не в первый раз спрашивая себя, куда же мог запропаститься Шарп. – Если он не вернется, мне придется назначить кого-то еще.
Слингсби только кивнул.
– Первый кандидат вы, но только в том случае, если не будете пить.
– Вы правы, сэр. Прошу извинить. Это все из-за лихорадки, сэр. Боюсь ее, вот и принимаю… меры.
– А я боюсь, Корнелиус, что французы атакуют нас на рассвете. Под прикрытием тумана. Мы их не увидим сверху, а вы там, внизу, обнаружите быстро. Вот почему я вас туда и отправляю. Пикет, Корнелиус! Услышав ваши мушкеты, я сразу пойму, что противник пошел в наступление, а вы отступаете. Так что будьте настороже и не подведите меня!
– Не подведу, сэр.
Если Слингсби и прибыл на бастион под мухой, сейчас он абсолютно протрезвел. Вообще-то, он и не собирался пить, однако, проснувшись, решил, что капелька рома именно то, что нужно для борьбы с сыростью и холодом. Слингсби никогда не пил много, но ром придавал уверенности, а уверенность была нужна ему больше всего на свете, потому что управлять ротой становилось все тяжелее и тяжелее. Рота не любила его, и ломать молчаливое сопротивление на трезвую голову не получалось.
– Мы вас не подведем, сэр, – повторил он со значением.
– Хорошо, – от души поблагодарил его Лоуфорд. – Очень хорошо.
Особой нужды в пикете не было, но он обещал жене сделать из Слингсби хорошего офицера и сейчас поручал ему простое дело, требовавшее только внимания и бдительности. Вместо того чтобы болтаться без дела, капитан получит еще одну возможность доказать свою способность управлять ротой и укрепить авторитет.
– И вот еще что, Корнелиус. Имейте в виду, я вынужден настаивать на этом.
– Слушаю, сэр. – Слингсби только что не вытянулся навытяжку.
– Никакого рома, Корнелиус. Отправляясь в пикет, забудьте про лекарство. Понятно? А если почувствуете, что знобит, возвращайтесь, и мы отдадим вас доктору. Фланелевое белье найдется? Говорят, оно хорошо согревает.
– Фланелевое белье… – Слингсби кивнул.
– А сейчас сделайте вот что, – терпеливо продолжал Лоуфорд. – Возьмите дюжину ребят и сходите к ферме. Вон там, – он указал в сторону Сооружения номер сто девятнадцать, – есть тропинка. А рота, пока вас не будет, пусть готовится к пикету: чистит мушкеты, правит штыки, набивает патроны. Скажите мистеру Ноулзу, что берете паек на три дня, и будьте готовы выступить после полудня.
– Хорошо, сэр. И спасибо, сэр.
Проводив капитана, Лоуфорд вздохнул, достал подзорную трубу и положил ее на треногу, которую адъютант поставил еще раньше. Прильнув к окуляру, он внимательным взглядом прошел по северному горизонту. На холмах за долиной виднелись три ветряные мельницы, от которых не осталось ничего, кроме белых каменных кочерыжек. Скорее всего, предположил полковник, они станут для французов сторожевыми башнями. Он повернул трубу вправо, и перед ним мелькнула широкая, полноводная Тежу. У берега стоял на якоре военный корабль.
– Если придут, – раздался голос у него за спиной, – то дорогой воспользоваться не смогут, потому что она окажется под водой. Двинутся в обход и попадут прямиком сюда.
Полковник выпрямился, повернулся и увидел майора Хогана, укрывшегося от дождя толстой непромокаемой накидкой.
