Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 1
– Берегитесь! – не унималась Мари. – Я прогоняю вас не только из этого дома, но высылаю с острова, слышите? Отправитесь первым же судном на Сент-Кристофер, где сможете остаться, если кому-нибудь понадобятся ваши услуги, либо вернетесь во Францию!
Демаре принял униженную позу, всем своим видом выражая раскаяние, и генеральше показалось, что он вот-вот бросится ей в ноги и станет умолять о прощении. Она окинула его строгим, неумолимым взглядом. Она решила, что он достаточно растерян и можно предложить ему сделку, которую она задумала. Теперь она лишь выжидала, когда он снова станет извиняться, попытается ее смягчить. И Демаре в самом деле смиренно пробормотал:
– Не прогоняйте меня, мадам, умоляю!.. Вы же довольны моими услугами, я трудолюбив… Обещаю, что больше не буду выходить по ночам из своей комнаты… Если я за кем-нибудь и следил, то поверьте, не за вами, мадам, а за Жюли… Я люблю Жюли, мадам, ведь мы с ней были помолвлены, до того как приехал шевалье де Мобре… И вот с тех пор, как шевалье здесь, она меня и видеть не хочет. Я для нее пустое место.
– Послушайте, Демаре, – проговорила Мари примиряющим тоном. – Единственный способ заслужить мое снисхождение – признать свою вину. Сознайтесь, что следили за шевалье, мадемуазель де Франсийон и за мной, так?
– По правде говоря, ни за кем я не следил, – соврал он. – Если б я смог увидеть или заметить что-нибудь, то по чистой случайности…
Мари стала на него наступать, и если бы у нее был в руках кнут, она, казалось, ударила бы лакея.
– Демаре! – вскричала она. – Вы должны мне рассказать обо всем, что видели и слышали. Понятно? Иначе прикажу выслать вас на первом же судне, отбывающем из Сен-Пьера.
В эту минуту недалекого лакея словно озарило. Он вдруг увидел связь между тем, что советовала ему Жюли и чего требовала генеральша. На самом деле не так уж страшны были ее угрозы: наверняка она станет сговорчивее и снисходительнее, если узнает о связи шевалье и Луизы! Это и дураку ясно!
И лакей подумал: «Не это ли она хочет узнать? А зачем же она ходит вокруг да около? Почему не спросить меня об этом прямо? Мне-то только и нужно удовлетворить ее любопытство! В конце концов, я хочу одного: погубить проклятого шотландца, отнявшего у меня любимую!»
– Мадам! – униженно начал он, приняв вид раскаявшегося грешника. – Спрашивайте, я все вам расскажу…
Мари пристально на него взглянула. Круто повернулась, пошла к окну, бросила взгляд во двор. Она увидела Режиналя, беседовавшего с Кинкой. Негр подавал ему длинный хлыст надсмотрщика. Она быстро отвернулась и бросила:
– Вам случалось по ночам видеть шевалье де Мобре в комнате у мадемуазель де Франсийон?
– Да, мадам.
– Вы слышали, о чем они говорили?
– Нет, мадам. Меня это не интересовало.
– Чем же они занимались? – побледнев, нервно процедила она сквозь зубы. – Разговаривали? Говорили же они что-нибудь? Какого черта! Если вы прижимались ухом к замочной скважине, то хоть слово-то слышали, одно-единственное?! Какое же?
– Думаю, они целовались, мадам. По правде говоря, шевалье переходил из одной комнаты в другую, мадам… Наверное, как и я, не мог спать в своей постели. И бродил в поисках сна, то у Жюли побывает, то у мадемуазель де Франсийон, потом…
– Потом?
– Я иногда видел, как он входил и к вам, когда не мог заснуть у мадемуазель де Франсийон…
– Дурак!.. Пройдоха! С удовольствием бы приказала отходить тебя кнутом, если бы ты не выглядел таким идиотом!..
Ругательства заставили Демаре отступить на шаг.
– Ступай прочь! – приказала Мари. – Иди! Такой дурак, как ты, заслуживает кнута! Да, кнута!..
Теперь она знала все, что хотела, и была готова наброситься на лакея, вцепиться в него ногтями, исцарапать его в кровь, чтобы он почувствовал боль. Она снова повторила:
– Прочь!
Это было сказано таким тоном, что Демаре, понурившись, поплелся к двери.
Когда Мари услышала, как дверь за ним закрылась, она подбежала к кровати и рухнула, собираясь выплакать свое горе.
Ее нервы были напряжены до последней степени. Наконец-то у нее в руках было доказательство неверности Режиналя, его предательства. Разве отныне она сможет доверять советам шевалье? Как ему верить?
Прогнать, выслать следовало бы именно его, Режиналя, подумала она. Ведь он подкупил всех: Луизу, Жюли, этого дурака-лакея, да и ее самое, а она думала, что может на него положиться!
Пронзительные крики вывели ее из состояния прострации. Она прислушалась к воплям и решила, что наказывают кого-то из негров. Кричал и впрямь мужчина. От физической боли все мужчины кричат одинаково, какого бы цвета ни была их кожа.
* * *Когда Демаре, прикрыв дверь в комнату Мари, на цыпочках медленно спустился по лестнице, он увидел, что в большой гостиной стоит шевалье де Мобре; лакей ненавидел его больше, чем когда-либо, но теперь верил, что одержал над ним окончательную победу.
Он позабыл обо всех только что перенесенных потрясениях и бросил взгляд на свою жертву. Шевалье еще держался молодцом, но это было ненадолго: Мари скоро должна была с ним расправиться! Будет что рассказать майору!
Демаре дошел до нижней ступени и по привычке всего бояться метнулся в сторону, намереваясь проскочить во двор. Шевалье, притворявшийся, что не замечает его, поигрывал длинным хлыстом с рукояткой, отделанной зеленой кожей. Он круто развернулся и крикнул:
– Эй, Демаре! Эй, милейший! Ну-ка, идите сюда!
Лакей замер. Он не смел взглянуть своему врагу в лицо и ждал, когда тот объяснит, зачем его окликнул.
Режиналь не торопясь подошел ближе.
– Мальчик мой! – ласково улыбаясь, проговорил он. – Я оставил лошадь на дороге. Не знаю, сломала она ногу или только поранила, но я не смог заставить ее и шагу ступить. Она лежит вон там, в траве, и даже не шевелится! Думаю, это просто упрямство. Идемте со мной. У меня есть для нее средство от колик…
– Господин шевалье, я следую за вами, – ответил лакей.
Они вышли скорым шагом за ворота и скоро скрылись за поворотом.
Демаре поискал взглядом раненое животное, о котором говорил шевалье. Но долго ему искать не пришлось. Вдруг его лицо обожгла страшная боль. Он поднес руки к щекам, а когда отнял их, увидел кровь. И сразу же понял, что получил удар страшным хлыстом, способным усмирить самых непокорных рабов. Лакей закричал от боли и негодования. Но уклониться не смог: на него сыпались удары кнута, попавшего в опытные руки и в несколько мгновений исполосовавшего ему лицо, руки, спину, грудь. При каждом ударе Демаре издавал пронзительный крик, но шевалье не унимался. Он лишь злобно усмехался. Ему было весело заставлять несчастного подпрыгивать и извиваться всем телом, когда хлыст обвивал его ноги. И чем выше подпрыгивал Демаре, чем больше неожиданные удары заставляли его выделывать немыслимые и довольно комичные пируэты, тем громче хохотал Мобре.
