Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни
Насколько же велико было их заблуждение!
8
Монастырь и его угодья — луга, пашни, сады и виноградники — находились совсем недалеко от дороги. Высокая стена окружала храм, братские обители, отдельный дом для гостей и другие постройки, в том числе мастерские. Все здания выходили на обширный внутренний двор, и, когда рыцари прибыли в монастырь, монахи на этом дворе еще продолжали работать. Лишь с закатом солнца окончился долгий трудовой день многочисленных послушников.
Рассказ Шаброля Тюльена не оказался преувеличением. Монахи, устав которых предписывал заботиться о странниках, приняли рыцарей и сестер Гранвиль весьма дружелюбно. Способствовало этому и то, что возничий действительно был хорошо знаком с обитателями монастыря. Не только приор, внушительный и довольно живой в общении человек, но и брат Донатус, толстый, как бочка, келарь[47], пришли поприветствовать путников.
Рыцарям и мнимым паломникам отвели три пустовавшие комнаты гостиницы. Остальные помещения уже были заняты купцами из Сент-Этьена — эти одиннадцать человек собирались через Альпы добраться до Италии. В монастыре они спрятались от непогоды. Провести нынешнюю ночь возле лошадей (рыцари и в монастыре решили придерживаться этого правила) должен был Герольт. Поэтому мест в гостинице для Тарика, Мориса, Мак-Айвора и сестер хватило. Шабролю и его угрюмому зятю пришлось довольствоваться двумя кельями в монашеских обителях, и это их весьма опечалило.
— Но ужинать мы придем к вам, в гостиницу, — сказал рыцарям возничий, уходя вместе со своим зятем к монахам. — Я скажу брату Донатусу, чтобы он спустился в подвал и набрал для вас вина. С тех пор как я достал ему замечательную настойку от подагры, мы стали лучшими друзьями.
Спустя некоторое время все они расположились в общей комнате для гостей. Сидя за длинным столом возле камина, рыцари ожидали обещанного ужина и вина. Герольт сидел спиной к стене. Ремень от мешка со Святым Граалем, лежащего под скамейкой, он обмотал вокруг своей левой ноги. При необходимости рыцарь мог незаметно ощупать драгоценную ношу.
Едва рыцари расселись, как к ним присоединились Шаброль с Клодом, а также некоторые из купцов.
Еда, принесенная чуть позже в больших деревянных тарелках, стала отрадой для промерзших и усталых путников. Всяческих похвал был достоин и монастырский хлеб — горячий, с великолепной хрустящей корочкой. Вино, разлитое в глазурованные кувшины и принесенное лично келарем, оказалось именно таким, каким его описывал Шаброль.
Гости принялись за трапезу. Даже Беатриса, судя по ее лицу, осталась довольна угощением.
Вино развязало мужчинам языки. Лица их раскраснелись. Беатриса и Элоиза вскоре отправились в свою комнату. Между тем застольные беседы становились все громче и оживленнее. Келарь стал просить Мак-Айвора рассказать о приключениях и сражениях на Святой Земле, в которых он участвовал вместе со спутниками. Мак-Айвор был достаточно умен, чтобы скрыть их настоящие имена и принадлежность к ордену тамплиеров. Шотландец сказал, что все они служили во вспомогательной части иоаннитов — благо рыцари были хорошо знакомы с обычаями этого ордена. А то, что их ремеслом была война, мог заметить и самый неискушенный крестьянин.
— Скажи, довелось ли вам воевать с неверными мусульманами во время страшной битвы у Аккона? — спросил брат Донатус, возбужденно сверкая глазами.
— К сожалению, такое счастье нам не выпало, — ответил Мак-Айвор, сделав скорбное лицо. — Хотя все мы страстно желали отдать свои жизни во славу Божью! Но наш отряд покинул Заморье еще зимой. Поэтому мы и не смогли принять участие в битве за Аккон. В это время мы под началом нашего тогдашнего командира уже были… были на небольшой войне, о которой я не хотел бы рассказывать.
Брат Донатус кивнул.
— Тогда мы и не будем о ней расспрашивать. Но расскажи, что вы видели на Святой Земле.
Мак-Айвор охотно согласился, тем более что вино начало действовать и на него. Постепенно он вошел в раж и начал рассказывать небылицы, от которых у гостей волосы вставали дыбом. Они слушали, затаив дыхание и раскрыв рот от удивления.
Вскоре к Мак-Айвору присоединились Тарик и Герольт. Они наслаждались радостным, беззаботным общением, а брат Донатус следил за тем, чтобы кувшины на столе постоянно были полны. Похоже, он боялся, что истории прекратятся, как только рыцари увидят в своих кубках пустоту.
Герольт, впрочем, довольствовался лишь тем, что иногда вставлял поправки в рассказы Мак-Айвора. Он не позволял себе увлекаться многословием и уж тем более не хотел сочинять что-либо на потеху публике. Вскоре немец устал от шумной беседы. Он знал, что его друзья так просто от бездонной бочки вина не оторвутся. Герольт хотел прилечь в конюшне на соломе. Ведь ему предстояла бессонная ночь.
Герольт встал, извинился и, ссылаясь на головную боль, заявил, что нуждается в покое. Келарь наскоро его благословил, купцы сочувственно покивали, а Шаброль заметил, что причиной головной боли может быть все что угодно, только не вино — ничем больше уход Герольта отмечен не был. Пока одноглазый рыцарь сидел за столом и вино лилось рекой, гости были довольны. Никто из присутствовавших даже не заметил, что Герольт достал из-под стола поношенный мешок и спрятал его под мышкой.
Рыцарь отправился в конюшню. Он и Мак-Айвор сразу после своего прибытия перевели туда лошадей и позаботились о них. Тогда же Герольт внимательно осмотрел это помещение. Идеальное место для сна и для несения караула он нашел сразу же. Это был свободный загон как раз напротив входа. Другие владельцы лошадей избегали этого места, поскольку там были самые сильные сквозняки. В загоне Герольт приготовил себе лежбище из соломы. Искать тайник для Святого Грааля ему долго тоже не пришлось — у стены возле ворот стоял большой ящик, почти доверху наполненный овсом.
Теперь, убедившись в том, что никто за ним не следит, Герольт в полной темноте пробрался к этому ящику и начал выгребать овес из заднего правого угла, сверху прижимая к этому месту мешок со священной чашей. Наконец мешок опустился на дно. Сверху он на аршин оказался засыпан овсом.
Сделав это, Герольт ослабил перевязь, вынул из ножен меч и положил его рядом с собой. При этом обоюдоострый клинок уходил за изголовье, а рукоятка оставалась на уровне груди. Теперь он смог бы при необходимости мгновенно схватить готовый к бою меч.
Герольт пролежал на соломе несколько минут, как вдруг услышал шуршание песка и мелких камней. Рыцарь тут же вскочил и с мечом в руке бросился к двери.
