Габриель Ферри - Обитатель лесов
Глава XL
На второй вечер после описанных в предыдущей главе сцен ловли лошадей пять человек следовали по берегам Красной реки, направляясь вверх по течению.
Местность, где эти пятеро пробирались порознь, стараясь не попадаться никому на глаза, находилась в одном дне пути от Золотоносной долины и в трех днях пути от Бизонового озера.
В то время, когда происходили описанные события, а именно за три дня до геройской битвы трех друзей с индейцами на пирамиде, в тех краях появились два человека, они плыли в легком челноке из березовой коры вверх по течению Рио-Гила. Челнок был нагружен разными предметами, седлами, покрывалами, оружием и тюками с другим товаром. Борта его находились почти в уровень с водой; что же касается гребцов, то это были уже знакомые нашим читателям два степных разбойника: отец с сыном, которым весь находившийся в их лодке товар незадолго перед тем достался от купца, ограбленного ими и убитого. Так как это злодейское дело всполошило всех окрестных жителей, то разбойники вынуждены были поспешно спасаться со своей добычей и, чтобы не быть узнанными, надели одежду индейцев из племени папагосов. В этом-то костюме и повстречали их гациендер и его дочь на пути к Бизоновому озеру.
При виде Розариты у Метиса тотчас мелькнула мысль овладеть ей, но он один не мог решиться на это дело, а обстоятельства их встречи не казались ему особо удачными для исполнения его плана, посему он решил с помощью отца отвезти в безопасное место награбленный товар, а уж потом, соединившись с апахами, взяться за осуществление своего замысла.
Надеюсь, теперь читателю понятно уже описанное нами появление Метиса среди апахов и совокупное с индейцами нападение на трех охотников. Метис условился с Черной Птицей и насчет того, чтобы сойтись вместе при Красных Вилах. Отсюда он надеялся привести в исполнение свой дьявольской замысел и похитить дочь гациендера.
Обоюдные усилия его и его отца были направлены единственно к тому, чтобы поскорее подняться вверх по течению с лодкой, тяжело нагруженной товаром. Хотя течение реки, обрамленной здесь зелеными лугами, и было довольно сильно, однако, благодаря искусству гребцов, лодка подвигалась быстро вперед. Вскоре вдали показался небольшой островок посреди реки, при виде которого гребцы удвоили свои усилия. То был так называемый Буйволовый остров.
Разбойники, считавшие себя скрытыми от посторонних глаз, не подозревали, сидя спокойно, в лодке, что за их движениями внимательно наблюдал молодой команч, осторожно пробирающийся вдоль берега. Прежде нежели лодка достигла последнего поворота реки, молодой воин сбросил с себя всю одежду и, завязав ее в узел, бросился в воду, стараясь переправиться через реку. Спустя несколько минут он уже был на противоположном берегу и тотчас спрятался в густой чаще деревьев, откуда мог легко наблюдать за всем, что происходило на острове, не будучи сам видим.
Разбойники пристали к берегу и, чтобы не оставить никаких следов на тропинке, по которой им предстояло идти, тщательно уложили ее шкурами буйволов; потом, выбрав малозаметное местечко, осторожно подрезали дерн, покрывающий это место, и, сняв его прочь, сложили на одеяло. Достав привезенную с собой лопату, разбойники вырыли на очищенном таким образом месте землю и, сгребая ее в кучу, свалили в мешок. Таким образом образовалась яма для вмещения всех атрибутов и всего оружия, находящегося в лодке. Сложив в эту яму кладь, разбойники тщательно прикрыли место дерном и таким образом скрыли все следы, могущие выдать их богатство.
С теми же предосторожностями, как и прежде, они вернулись к пустой лодке и, усевшись в нее, принялись грести по направлению к. Туманным горам. Их появление спустя три дня и было замечено канадским охотником и Барайей, которого Метису удалось спасти от угрожавшей ему мучительной смерти под ножами кровожадных апахов.
По удалении лодки с обоими разбойниками молодой команч тоже вышел из своего убежища и, догадываясь, в чем было дело, тихо произнес:
— Их душа погребена здесь, они скоро вернутся сюда назад.
После этого он Опять повернул в лес и один пустился по тропинке, на которой мы с вами встретили его.
Объяснив пробелы в нашем прошедшем рассказе, возвратимся назад к нашему охотнику и Хозе, которых мы покинули после исчезновения Фабиана в роковой долине.
Буря и ужасная гроза, разразившаяся в горных ущельях в тот вечер, едва стихли к утру следующего дня. Вскоре небо прояснилось окончательно и все следы недавнего урагана исчезли. Но изрытая земля сохранила следы минувшего опустошения. Потоки дождя изрыли ее и источили во всех направлениях, зато следы человеческого присутствия были смыты окончательно, а горные ущелья огласились шумным журчанием, которого еще накануне не было слышно. Голоса эти принадлежали вновь образовавшимся горячим водопадам и бурливым потокам, которые изо всех ущелий низвергались в долину, неся с собою сорванные с горных вершин кустарники, траву и булыжник.
Одинокий странник с печально поникшей головой сидел на одном из больших камней, разбросанных возле подножия пирамиды, на которой была воздвигнута могила индейского вождя. Скорбь омрачила мужественное чело Розбуа. Ветер свободно развевал его волосы, но недавний загорелый цвет лица совсем поблек. Розбуа вовсе не обращал внимания на жестокие лучи солнца, падавшие на его обнаженную голову. Сила духа канадского охотника, потрясенного последними событиями, казалось, совсем сокрушилась от последнего удара судьбы. Старик сидел без движения, с потухшим взором, отчаяние сделало его немым. Долго он оставался в таком положении, выражавшем безнадежность, но наконец медленно поднял голову, как человек, который поражен смертельным ударом, но в котором единственная сохранившаяся искра жизни начинает мало-помалу пробуждаться, а кровь вновь струится, вдыхая в тело новую жизнь. Рука охотника невольно поднялась вверх, будто он искал оружие, но пальцы его встретили только пустое пространство.
Вдруг Розбуа вспомнил о чем-то, и его безоружные руки простерлись к небу. В эту минуту его единственный, верный товарищ показался из-за выступа скалы. Когда Розбуа увидел его, он задрожал и его лицо озарила едва заметная ухмылка. Но лицо обыкновенно беспечного испанского охотника было омрачено выражением тревоги; быстрый взгляд, брошенный на него старым товарищем, поднявшимся ему навстречу, успокоил его. Выражение лица Хозе прояснилось; он почувствовал, что дуб пустил слишком глубокие корни в землю, чтобы сломиться так скоро, и он был рад видеть его опять выпрямившимся.
— Ну что, ничего? — спросил его старик разбитым голосом.
