Гладиатор умирает только один раз. (Сборник рассказов) (ЛП) - Сейлор Стивен
Я не знал, насколько выросла коллекция Экона. В данный момент я насчитал пятнадцать фигурок, выстроенных в ряд.
– Зачем ты мне это показываешь? – спросил я.
Он указал на три пробела в ровном ряду.
– Ты хочешь сказать, что три твоих монстра пропали?
Эко энергично кивнул.
– Но куда они делись?
Он пожал плечами, и его нижняя губа задрожала. Он выглядел таким опустошенным.
– Какие именно пропали? Когда они исчезли?
Эко указал на первый просвет, затем исполнил очень сложную мимику, рыча и скрежеща зубами, пока я не понял, что пропавшая фигурка была трехглавым Цербером, сторожевым псом Плутона. Он провел открытой ладонью за горизонтальное предплечье – его жест означающий закат – и поднял два пальца. проталину
– Позавчера пропал твой Цербер?
Он кивнул.
– Но почему ты мне сразу не сказал?
Экон пожал плечами и поморщился. Я понял, что он предположил, что мог сам потерять статуэтку.
Наш разговор продолжился – я задавал вопросы; Экон отвечал жестами – пока я не узнал, что вчера исчез его Минотавр, а тем же утром исчезла его многоголовая Гидра. Первое исчезновение его просто озадачило; второе напугало; третье привело в полное замешательство.
Я посмотрел на прорехи в ряду монстров и погладил подбородок.
– Ну-ну, это серьезно. Скажите, а еще что-нибудь пропало?
Экон покачал головой.
– Ты уверен?
Он закатил глаза и указал на свою койку, стул и сундук, как бы говоря: «У меня так мало всего, что можно назвать своим, неужели ты думаешь, что я не заметил бы, если бы еще что-нибудь пропало?»
Фигурки Экона не представляли особой ценности; любой серьезный грабитель наверняка с большей вероятностью стащил бы один из браслетов Бетесды или свиток из моего книжного шкафа. Но, насколько я знал, за последние несколько дней в доме ничего не пропадало.
В то время у меня не было рабынь – кроме Бетесды, которую я с трудом мог дальше называть моей рабыней, учитывая, что она имела тенденцию побеждать в любом состязании воли между нами, - поэтому единственными обитателями дома были Бетесда, Экон, и я. За последние три дня торговцы не заходили; и, к сожалению, для моего кошелька, ни один клиент не приходил за помощью к Гордиану Искателю.
Я приподнял бровь.
– К счастью для тебя, Экон, в данный момент я нахожусь в ожидании новых дел, так что я могу направить все свои усилия на разгадку этой задачи. Но истину нельзя торопить. Дай мне немного времени поразмышлять над этим, и посмотрим, смогу ли я найти решение.
Бетесда отсутствовала большую часть дня, делая покупки на продуктовых рынках, и взяла с собой пару моих сандалий, чтобы сапожник снял с них мерку. У меня были дела на Форуме, а также особое поручение на Улице Гипсовых Мастеров. Лишь ночью, когда Экон удалился в свою комнату, а мы вдвоем откинулись на обеденных диванах после ужина – простой трапезы из чечевичного супа и фаршированных фиников - я нашел время, чтобы поговорить с Бетесдой о проблеме Экона.
– Исчезают? По одной фигурке? – сказала она. В теплом свете жаровни мне показалось, что я заметил легкую улыбку на ее губах. Тот же свет запечатлел винные блики на ее темных, обработанных хной волосах. Бетесда была прекрасна в любое время дня, но, пожалуй, наиболее красива при свете огня. Черный кот, которого она назвала Баст, лежал рядом с ней, подчиняясь ее нежным поглаживаниям. Наблюдая за тем, как Бетесда ласкает зверя, я почувствовал укол зависти. В то время кошки были в новинку в Риме, и держать такую в качестве домашнего питомца, как другие держали бы собаку, было одной из необычных привычек, которые Бетесда привезла с собой из Египта. Ее последний кот, которого также звали Баст, умер некоторое время назад; этого она недавно приобрела у морского торговца в Остии. Мы с чудовищем хорошо ладили, пока я не пытался встать между Бастом и его любимицей, в те моменты, когда наступала очередь кота получать ласки Бетесды.
– Да, маленькие монстры, кажется, исчезают один за другим, - сказал я, прочищая горло. – Я ведь не думаю, что ты что-то знаешь об этом?
– Я? Почему ты думаешь, что я могу иметь к этому какое-то отношение? – Бетесда приподняла бровь. На какой-то сверхъестественный момент выражение ее лица и выражение морды кота стали одинаковыми - таинственными, отчужденными, совершенно самодостаточными. Я беспокойно заерзал на кушетке.
– Возможно… - я пожал плечами. – Возможно, ты убирала его комнату. Возможно, одна из фигурок упала и разбилась…
– Ты думаешь, что я такая слепая и неуклюжая? Думаю, я бы вспомнила, если бы сломала одну из фигурок Экона, - холодно сказала она. – Особенно если бы я делала это три дня подряд.
– Конечно. Тем не менее, учитывая, как ты к ним относишься …
– А ты знаешь, как я к ним отношусь, господин? – Бетесда посмотрела на меня кошачьим взглядом.
Я откашлялся.
– Ну, я знаю, что они тебе не нравятся…
– Я уважаю их за то, какие они есть. Ты думаешь, что это просто комки безжизненной глины, детские игрушки, сделанные неуклюжим гончаром. Вы, римляне! Вы настолько верите в горстку богов, которые сделали вас великим, что больше не можете видеть крошечных богов, которые населяют ваши собственные дома. Искра жизни есть в каждой из фигурок, которые Экон принес в дом. Правда, неразумно приводить их так много в дом сразу, когда мы мало что о них знаем. Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что три пропавших фигурки могли уйти по собственному желанию.
– Каким образом? Ты думаешь, они спрыгнули с полки и убежали?
– Ты издеваешься, господин, но может быть, что те трое, которые ушли, были недовольны компанией, в которой они оказались. Или, возможно, другие фигурки прогнали их! – Бесада повысила голос, а затем и сама, выпрямилась на диване. Баст, которому не понравилась перемена расположения хозяйки, спрыгнул с ее колен и убежал.
– Бетесда, это абсурд. Это всего лишь кусочки раскрашенной глины!
Она успокоилась и откинулась назад.
– Так говоришь ты, господин. Это ты так говоришь.
– Дело в том, что эти фигурки очень дороги Экону. Он очень ими гордится. Это его собственность. Он заработал их своим собственным трудом.
– Ну, если ты так говоришь, господин. Будучи простой рабыней, я мало что знаю о заработке и собственности.
В ее тоне не было никакого сочувствия к Экону и уж тем более раскаяния. Я был более чем когда-либо полон решимости выполнить свое обещание, данное Экону, раскрыть тайну исчезновения его монстров.
