Кесарь - Даниил Сергеевич Калинин
Но и ляхов подвела плохая видимость да нетерпеливость – их чересчур поспешный залп смел лишь самых первых московитов! В то время как большинство охотников еще только приближается к преграде… Миновала смерть от горячего свинцы и Ивана – лишь вскользь задела круглая вражья пуля левый локоть Бортника, заставив того взвыть от боли! И от того лишь скорее припустил он к ближнему проходу в надолбах, что Свинцов разглядел во время вспышки многочисленных выстрелов…
- За мной братцы! Бей ляхов!!!
- Бе-е-е-е-й!!!
Не слышат русичи стонов и криков раненых соратников, сближаясь с врагом отчаянным рывком; чего жалеть обреченных, когда и самим жизни осталось на один глоток воздуха? Ляхи впереди! Правда, разрядив пищали, перезарядить их они уже вряд ли успеют; кроме того, охотников ныне скрывает еще и дым сгоревшего пороха! А потому иноземцам только и остается, что встретить смолян в узком проходе меж надолбов, обнажив клинки…
И первым до бреши в заграждении добрался Иван.
Плохо видно в ночи – луны нет, а звезды закрыли снеговые тучи. Но словно придя русичам на помощь, ветер погнал снег в лица литовцам, слепя их… И когда до ближнего ворога осталось чуть менее шести шагов, Бортник рискнул. Перехватив рукоять небольшого топорика, он поднял его над правым плечом, свесив боек за спину – после чего с силой метнул топор вперед! Выпустив рукоять, лишь только та поравнялась с грудью, чтобы бросок не ушел вниз…
Не стоит думать, что простые крестьяне совсем уж не знают ратного дела – топором они валят лес, топором они строят свой дом, топором защищают его, коли нагрянут тяти… А метать небольшие топорики русичи учатся еще парубками, красуясь друг перед другом, да перед красными девками! Иван хорошо освоил эту науку – и сейчас точно выбрал то расстояние, на котором топор, сделав ровно три витка, вонзился наточенным бойком в грудь ляха…
- Бей…
- Пся крев!!!
Ловкий от рождения Бортник, скорее почувствовал, чем увидел удар второго ляха, ринувшегося к нему навстречу – и успел присесть, пропустив над головой заточенную вражью сталь… Зато сам Иван вовремя рванул из ножен черкасский клинок, с протягом полоснув навстречу, по животу шляхтича! Лезвие кылыча скрежетнуло о звенья пансыря – но потерявший любушку муж вложил в свой удар всю боль и ярость, захлестнувшие его душу… И кольчужное плетение уступило казачьей сабле! А на правую кисть Ивана брызнуло горячим…
Бортник распрямился – и, замахнувшись, от души рубанул сверху вниз, целя в голову очередного ляха; тот умело перекрылся клинком, словно стряхнув в сторону сильный, но не очень умелый удар охотника. Однако прежде, чем шляхтич (или его боевой холоп) рубанул бы навстречу, Иван сблизился с ним – и с силой ударил левой рукой, вонзив под ребра ворога граненое острие засапожного ножа! Четырехгранный клинок без труда прошил кольчугу – и вражина, захрипев, осел на землю.
Не ожидал лях от неумелого московита столь хитрой ухватки!
Однако уже в следующее мгновение голову Свинцова, укрытую теплой заячьей шапкой, достал слева удар польской сабли, смахнув сшитую Олесей шапку на окровавленный снег – да потушив свет в глазах самого Ивана…
Но лежа на хладной тверди, уже перед самым забвением Бортник успел почувствовать, как дрожит земля под копытами множества лошадей, устремившихся к Молоховским воротам.
Значит, все получилось! Значит, все не зря…
Глава 3.
…- Братцы, напомню: сейчас стреляет только десяток Николы. Остальные – встать у бойниц со стороны града, да ждать моего приказа. Пусть поболе казачков успеет проскочить внутрь…
Н-да, восторг при виде множества скачущих к Молоховской башне всадников несколько померк, когда я разглядел панцирных казаков, а не крылатых гусар. Последние где-то схоронились, выжидают – по всей видимости, вражеский военачальник держит гусарские роты в резерве, что для нас весьма нехорошо…
Но, несмотря на дальновидность противника и очевидную подготовку к штурму Смоленска, распознать ловушку в наших приготовлениях враг так и не сумел. Да, он не оставил без внимания работы по сносу части срубов у Молоховской вежи – как и тот факт, что землю и камень из проема ворот мы убрали. И он сделал по-своему правильный вывод – что со дня на день готовится вылазка смолян, а потому усилил дозоры, сумевшие-таки поднять тревогу… Наконец, польский воевода держал под рукой панцирных всадников для решительного рывка к воротам – и те ринулись вперед, не обращая внимания на отряд охотников, все еще дерущихся на границе лагеря!
- Фитиль пали!
Позади раздается зычный, пусть и немного срывающийся голос бывшего горниста, все же вполне уверенно командующего десятком лучших стрелков. Да и волнуется Никола-то не из-за очередной для себя схватки, а вследствие безмолвного до поры присутствия воеводы Шеина… И пусть плотность огня его воев будет не столь высокой (чтобы не выдать наших приготовлений) – но я уверен, что ни одна пуля его стрельцов не пройдет мимо цели!
Между тем снизу, из бойницы подошвенного боя вдруг грохнула картечью легкая пушка – сметая, калеча людей и животных сотней разом выпущенных пуль! Да еще и в тесноте по-прежнему довольно узкого прохода среди срубов, докуда панцирные всадники уже успели добраться… Но все же этот единственный выстрел дежурного наряда не должен остановить казаков. Да и не будь его, так вражеский военачальник обязательно заподозрил бы неладное…
-
