Синтия Хэррод-Иглз - Князек
– О, Господи!
– Тише! Не плачь, он услышит.
– О, Джеймс!
– Тише, моя дорогая. Пошли мальчика наверх – но сперва предупреди, чтобы он не говорил об этом. Александру лучше пока ничего не знать.
Джон провел наверху около четверти часа, а когда спустился, то выглядел очень подавленным. Он отводил от Нанетты глаза, делая вид, что усердно подтягивает какую-то пряжку на ошейнике Тодди. Когда он выпрямился, то уже вполне овладел собой – но щеки его были мокрые от слез.
– Как это несправедливо! – сказал он Нанетте. – За что Господь так наказывает его? Что он такого сделал?
– Не знаю, Джон, – ответила Нанетта. – Пути Господни неисповедимы. Порядок вещей часто кажется нам несправедливым, но это Его воля – а наше дело довериться Ему.
– Но... это кажется... такой несправедливостью! – Тодди просунул острую мордочку между колен хозяина, словно чувствуя, что тот расстроен. Джон рассеянно почесал у него за ушами, глядя в глаза Нанетте с потерянной улыбкой. Тут она почувствовала, что силы покидают ее. Она прислонилась к стене и вцепилась в дверной косяк.
– Я знаю, – пробормотала она. – Знаю. Я тоже не понимаю... О, Господи!..
Растерянность на лице Джона сменилась волнением, он еще мгновение смотрел на нее, потом выбежал, таща за собой Тодди.
– Я позову Джэна! – крикнул он на бегу. А Нанетта крепко держалась за стену – и привычный мир вокруг нее рушился…
На следующее утро рана снова воспалилась и загноилась. Доктор Крэнторн отвел в сторону Нанетту, Джеймса и Джэна и сочувственно поглядел на них.
– Я ничем не могу помочь, – произнес он. – Так порой случается. Я искренне сожалею.
Нанетта похолодела.
– Что вы имеете в виду? Вы должны что-нибудь делать – ведь вы уже прооперировали его один раз...
– Делайте же что-нибудь, иначе он умрет! – хрипло воскликнул Джеймс. Крэнторн покачал головой.
– Сожалею. Тут уже никто и ничем не смог бы помочь. Инфекция проникла слишком глубоко, и теперь подбирается к самому сердцу.
Нанетта вдруг почувствовала руку Джэна на своей талии – он слегка касался одежды, но готов был в любую секунду подхватить ее. Она взглянула доктору в глаза.
– Как долго?..
– Он очень слаб. Сегодня вечером или завтра утром... – мягко ответил врач.
– Как это будет?
– Жар будет усиливаться, потом он потеряет сознание – и наступит конец. – Он сделал жест, словно хотел коснуться кого-то из них, но передумал и положил руку на позолоченный набалдашник трости. – Думаю, он не вполне будет осознавать происходящее. Ему ведь не очень больно сейчас.
Нанетта понимала, что он сказал это, чтобы утешить ее, но не могла произнести ни слова – горло сдавило спазмом. Вместо нее заговорил Джэн.
– Можно ли что-нибудь сделать, чтобы облегчить ему конец?
– Нет. Просто сделайте, чтобы он был счастлив. Как я уже сказал, ему не очень больно, и если ему ничего не говорить, то и страха он не испытает.
Нанетта подняла голову.
– Но ему нужно обо всем сказать! Он должен приготовиться. Необходимо совершить последнее причастие!
– Это ни к чему не приведет, разве что усложнит дело, – ответил доктор. Нанетта побледнела и перекрестилась, услыхав столь кощунственные слова – увидев это, доктор отвернулся. – Я могу лишь давать советы. Решение примете вы сами.
– Несомненно, мы примем решение! – зло и отрывисто сказала Нанетта, и, вспомнив, что врач сделал для ее ребенка все, что мог, поспешно добавила: – Благодарю, доктор Крэнторн. А теперь нам лучше остаться одним.
Доктор поклонился и вышел. Нанетта без сил повернулась к Джеймсу, вдруг ощутив всю тяжесть прожитых лет. Да, корабль все еще плыл под натиском бушующих волн, всякий раз восстанавливая равновесие, но шторм усиливался, и однажды судно пойдет ко дну под грузом бедствий...
– Симон не испугает его, – наконец выговорила она. Когда необходимо что-то сделать, всегда найдутся средства. Джеймс устремил на нее невидящий взгляд.
– Но ведь ему только восемь лет! – пробормотал он. – Где же тут справедливость? Где, Нэн? На нем нет никакой вины! За что же такая кара? Он ведь еще и не жил! – голос его сорвался, и он выкрикнул: – Он для меня все!
Он закрыл лицо руками, и из его груди вырвалось рыдание. Джэн взял его за руку:
– У тебя есть я, отец! – Но Джеймс грубо вырвал руку и, пошатываясь, вышел вон из комнаты. Джэн хотел было последовать за ним, но Нанетта удержала его. В горле у нее был ком – невыплаканные слезы душили ее, но она протянула руку ладонью вверх. Помешкав немного, Джэн воротился и накрыл ее руку своей, и вдвоем они прошли в спальню.
На протяжении дня у Александра усиливался жар, к вечеру начался бред. Он бормотал что-то о школе, о приятелях, о своем пони, о соколе – Нанетта и Джэн, сидя по обе стороны кровати, нежно баюкали его. Джеймс закрылся внизу в кабинете, наедине со своим горем. Симон совершил все необходимые обряды в полночь, но вряд ли дитя понимало, что с ним делают: таким образом, обе стороны остались удовлетворенными. Чуть позже он потерял сознание, обеими ладошками сжимая руку матери, – и в самый темный час ночи, перед тем, как забрезжил рассвет, он скончался.
Глава 3
Жарким летним днем 1560 года Елизавета Морлэнд подъехала к Уотермилл-Хаусу, сопровождаемая сыном Джоном. Так как усадьба Уотермилл вплотную примыкала к землям Морлэндов, путешественники могли не покидать пределов собственных земель – и поэтому Елизавета не взяла с собой слуги, что, как она знала, взбесило бы Пола. Но Пол в тот день пропадал в горах, присматривая за тем, как его слуги мажут натертые спины подъяремной скотины целебной мазью из цветов ракитника, сваренных в смеси мочи и рассола.
– Чем твой отец меньше знает, тем лучше он спит, – сурово произнесла Елизавета, обращаясь к любимому чаду.
– Да, мама, – послушно согласился Джон, но прибавил: – Только не думай возвращаться домой одна. Если я не смогу сопровождать тебя, попроси лакея у тети Нэн.
– Да, Джон, – ответила она с притворной покорностью, и оба они расхохотались.
В Уотермилле их встречал Мэтью – в имении он был теперь экономом, распорядителем, дворецким, казначеем: в общем, почти хозяином. Он проводил их в маленький и уютный дворик, окруженный стенами, с южной стороны дома, сказав, что там они найдут госпожу.
– А что хозяин?.. – нерешительно спросила Елизавета.
Мэтью чуть заметно покачал головой и проговорил бесстрастно:
– Хозяин в своем кабинете и приказал его не беспокоить. Нужно ли прислать кого-нибудь, чтобы вас проводили в сад?
– Не стоит, Мэтью. Не хочу отвлекать вас от исполнения ваших обязанностей.
