Амеде Ашар - В огонь и в воду
Югэ, положив подбородок на руку, слушал обоими ушами.
— Ваша комната тут рядом, мы сейчас пойдем туда взглянуть, все ли готово. Выходит она в коридор, ведущий к башне, которую вы, видно, заметили, когда подходили?
— Да, кажется, четырехугольная башня, — сказал солдат, наливая себе стакан и осушая его залпом.
— Именно! В этой самой башне я спрятал свою казну.
— Как? — спросил солдат.
— Увы, вся она в двух маленьких мешочках. Время теперь такое тяжелое! Я положил их в дубовый сундук.
— Внизу башни?
— Ради Бога, потише! Мало ли злых людей попадается на свете!
— Разумеется.
— Я сам всегда сплю там же с пистолетами, чтоб кто-нибудь туда не забрался. Но именно сегодня вечером у меня назначено свидание в деревне по очень важному делу. Мне нужно найти кого-нибудь, кто бы это время постерег мое сокровище. Из вашей комнаты хорошо видно все, что делается в башне. При малейшем шуме вы могли кинуться и позвать на помощь.
— На помощь? Я-то, служивший на мальтийских галерах? Довольно будет вот этой руки и этой шпаги. Не даром меня зовут дон Гаэтано де Гвардиано.
— Впрочем, если вам не хочется караулить, скажите слово, и я отложу свое свидание до другого раза.
— Зачем же? Оказать услугу кому-нибудь — моя страсть. Ступайте себе по делам, а я покараулю и — клянусь Богом! — никто не подойдет близко к вашим деньгам, даю вам слово кастильца.
— Раз так, пойдемте осмотрим место.
Югэ зажег фонарь и пошел впереди, за ним Агриппа, а потом испанец, положив руку на эфес шпаги. Они прошли в молчаньи через комнату, потом через коридор и, войдя в башню, поднялись по лестнице в комнату, где стоял сундук.
— Вот и мои мешки, — сказал Агриппа, открывая крышку… они легкие… посмотрите… а все таки в них порядочный куш… Отдаю их вам под охрану.
— Будьте спокойны, — отвечал дон Гаэтано, взвешивая их на руке, потом бросил их назад в сундук. Раздался металлический звук и глаза солдата сверкнули огнем.
— Дверь-то не совсем надежно затворяется, — продолжал Агриппа самым простодушным голосом, — дерево все источено червями… да и замок ненадежен… но вы будете близко и мне нечего бояться.
— Еще бы! Я один стою целого гарнизона.
— Само небо послало вас сюда…
— Ну да, разумеется!
Все трое спустились назад по лестнице и Агриппа показал испанцу на столе в его комнате большую кружку вина и добрый кусок мяса.
— Постель ваша готова; не нужно ли ещё чего? — спросил он у него. — Оказывая нам такую услугу, вы, надеюсь, не станете церемониться.
— Нет, благодарю, больше ничего не надо.
— Значит, я смело могу идти в деревню, где меня ждут?
— Хоть сейчас, если хотите, — отвечал дон Гаэтано, расстегивая пояс.
— А завтра задам вам такой завтрак, что вы не скоро его забудете! — вскричал Агриппа нежным тоном.
Они обнялись, Агриппа затворил дверь и ушел с Югэ.
— Начинаете понимать, граф? — спросил он.
— Да, немного; но ты увидишь, что твоя хитрость пропадет даром.
На другой день на заре Агриппа и Югэ пошли к комнате испанца; в ней никого не было и дверь была отворена. Агриппа подмигнул и, взглянув наЮгэ, сказал:
— Когда птичка вылетела из гнезда, значит — улетела за кормом.
— Послушай-ка, — сказал Югэ, схватив его за руку.
Из башни раздавались глухие проклятия. По мере того, как они подвигались дальше по коридору, крики становились явственнее. В конце коридора они увидели, что люк открыт, и, нагнув голову над черной дырой, они заметили внизу, в темноте, человека, который ревел и бился.
— Как? Это вы, дон Гаэтано? — сказал Агриппа ласковым голосом… Что это за беда с вами приключилась? Я забеспокоился, не найдя вас в постели… Она совсем холодная… Не дурной ли сон поднял вас с постели? Или вы услышали какой-то шум?
— Именно! — отвечал Гаэтано, сверкая взором. — Мне приснилось, что кто-то пробирается к вашим мешкам… Я встал и поспешил в эту проклятую башню… Оборвался в яму.
— Не очень ушиблись, надеюсь?
— Нет, не очень… Но вытащите меня поскорей… Я продрог и непрочь отведать обещанного завтрака.
— Вот это умно сказано, господин идальго. — Но этот завтрак вы получите, заплатив прежде выкуп.
— Выкуп? Что это значит?
— Очень ясно, и вы сейчас меня поймете, любезный друг.
Агриппа уселся поудобнее над самой дырой, свесив в неё ноги.
— Вы совсем не дурной сон видели, мой добрый Гаэтано, — сказал он, — и вовсе не шум разбудил вас, а просто пришла вам не в добрый час охота завладеть чужой собственностью: черт попутал, должно быть, вот зачем вы забрались ночью сюда в башню.
— Клянусь вам всеми святыми рая…
— Не клянитесь, святые рассердятся. Сознайтесь, что если бы вы в самом деле вскочили с постели в спешке, неожиданно, то не успели бы одеться, как следует, с головы до ног, надеть шляпу, прицепить шпагу. Ничто не забыто, ни сапоги, ни штаны, хоть сейчас дать тягу! … Ну, а так как за всякое худое дело положено наказание, выверните-ка ваши карманы, чтобы показать нам, что в них есть, и поделимся по-товарищески…
Дон Гаэтано божился и клялся тысячью миллионов чертей, что у него в карманах не бывает никогда и шести штук серебряной мелочи.
— Ну, как хотите, — сказал Агриппа и, подняв люк, сделал вид, что хочет закрыть его.
— Когда вы пообедаете и поужинаете мысленно, я приду завтра утром узнать, не передумали-ли вы, — продолжал он. — Ночь, говорят, хороший советник.
Испанец кричал и вопил, Агриппа не обращал на это ни малейшего внимания. Пришлось сдаться. Пленник вывернул карманы, в них было довольно много серебра.
— Бросьте мне четыре пистоля, а остального мне не нужно, — сказал Агриппа, — я ведь не злой.
Четыре монеты упали к его ногам.
— Поскорей теперь лестницу, — крикнул Гаэтано.
— А вот ваш ученик, для которого всякое желание учителя — закон… он и сходит за лестницей. Но прежде надо исполнить ещё одну маленькую формальность.
— Формальность? Как это? … Говорите скорей, я совсем закоченел.
— Остается только передать мне без разговоров вашу длинную шпагу и кинжал, что висит у вас на поясе.
— Это зачем же?
— А затем, что вам может прийти в голову нехорошая мысль пустить их в дело, а из этого для вашей же милости вышли бы такие неприятности, память о которых надолго осталась бы на вашей шкуре.
Дон Гаэтано подумывал о мести и не решался отдать оружие.
— Ну что же? — крикнул Агриппа, — опускать люк или лестницу?
Пленник тяжело вздохнул и, вынув из ножен шпагу и кинжал, подал из рукоятками Агриппе, который их проворно схватил.
— Славное оружие! — сказал он, осматривая их. — Стоит такого кавалера, как ваша милость. Видна работа толедских оружейников.
Потом прибавил, улыбаясь:
— Я был уверен, что мы с вами поладим, а теперь, сеньор, можете выходить на свет Божий.
Лестница опустилась в погреб, а между тем Дракон и Фебея, прибежавшие вслед за Югэ, уставились черными мордами в отверстие люка. Агриппа взял их за ошейники.
— Два неразлучных с нами приятеля! — сказал он.
Испанец вышел и бросился бежать.
Тогда Агриппа обратился к молодому графу и спросил его с улыбкой:
— Ну, теперь вы убедились, что ваш плащ не сам улетел со скамейки и что попадаются ещё на свете и скверные люди?
Отвечать было нечего, но одна вещь все-таки смущала Югэ.
— Зачем ты взял четыре пистоля у этого мошенника? спросил он.
— А затем, что я их же предложу в награду тому честному человеку, который не поддастся искушению… Я ведь намерен продолжать эти опыты… Утешительно было бы, если хорошего и дурного вышло поровну.
Новый случай представился скоро. Агриппа не стал придумывать другого испытания и повторил ту же хитрость. Новый прохожий выслушал все с таким же вниманием и ночью все произошло точно так же, как с Гаэтано, но с него взяли только шесть ливров, потому что в карманах у него было не густо.
Еще трое или четверо прохожих попались на ту же удочку и не дали бедному Югэ улучшить свое представление о роде человеческом. Наконец, пятого застали в постели, спящего блаженным сном. Агриппа насилу растолкал его.
— Извините, пожалуйста, — сказал он, протирая глаза, — до полуночи я караулил… А потом сон одолел… Пойдемте поскорее посмотрим, не случилось ли что с вашим сундуком.
— Не нужно. Пойдемте лучше завтракать, и когда поедим, вы увидите, что иногда неплохо быть и честным человеком.
Его посадили перед сытным и вкусным завтраком, и когда он закончил, Агриппа вынул из кармана с полдюжины желтых и белых монет, и сказал:
— Вот вам за труды от молодого графа, и если случится вам ещё раз когда-нибудь проходить мимо, не забывайте нашего дома!
— Забыть! — вскричал тронутый солдат, — забыть такой дом, где прохожим дают не только славную постель и хорошо их кормят и поят, да ещё и денег на дорогу дают! Одного я только боюсь, чтобы хозяева не разорились скоро и не заперли дверей.
