От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
Но на Мао эти договоренности не произвели большого впечатления. В его речи на закрытии VII съезда 11 июня не было уже ни намека на заигрывание с Соединенными Штатами:
– Вчера в разговоре с двумя американцами, собирающимися вернуться в США, я заявил, что американское правительство пытается сломить нас, но мы этого не допустим. Мы выступаем против политики американского правительства, направленной на поддержку Чан Кайши в его борьбе против коммунистической партии.
В статьях, написанных сразу после съезда, Мао продолжил эту линию: «Если политика Хёрли будет продолжаться, то американское правительство безнадежно погрязнет в глубокой и смрадной клоаке китайской реакции и поставит себя во враждебные отношения с уже пробудившимися и пробуждающимися на наших глазах многомиллионными массами китайского народа…»
В принятом на съезде Уставе партии (его представил Лю Шаоци) говорилось, что «идеи Мао Цзэдуна» являются идеологическими основами КПК. На первом пленуме ЦК седьмого созыва, состоявшемся сразу после съезда, Мао был избран Председателем ЦК, Политбюро и Секретариата ЦК. По его протекции членом ЦК впервые стал и руководитель Северо-Китайского бюро ЦК и фронтовой ставки 18-й армейской группы Дэн Сяопин.
Пока коммунисты заседали, начались перемены и на китайских фронтах. 8 мая войска Чана смогли остановить японцев и даже перейти в контрнаступление. 11 мая они взяли столицу Фуцзяни – Фучжоу, 27 мая – Наньнин, 28 июня – Лючжоу и 27 июля – Гуйлинь. Вместе с тем о переломе в ходе войны с Японией речи идти не могло.
Обещание Сталина
Ялтинская конференция всерьез озадачила Токио. Там заподозрили, что о ее итогах что-то недоговаривают. И это что-то – о Японии. В Японии понимали, что после разгрома Германии в Европе внимание союзников будет перенесено в Восточную Азию.
С февраля 1945 года японское правительство активизировало дипломатические шаги, призванные втянуть СССР в качестве посредника в переговоры о достижении перемирия Токио с западными державами.
14 февраля 1945 года принц Коноэ представил доклад императору, в котором говорилось: «Мне кажется, наше поражение в войне, к сожалению, является неизбежным… Хотя поражение, безусловно, нанесет ущерб нашему национальному государственному строю, однако общественное мнение Англии и Америки еще не дошло до требований изменения нашего государственного строя… Следовательно, одно только военное поражение не вызывает особой тревоги за существование нашего национального государственного строя. С точки зрения сохранения национального государственного строя наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть вслед за поражением… Существует серьезная опасность вмешательства в недалеком будущем Советского Союза во внутренние дела Японии». Главный смысл доклада Коноэ заключался в том, что до вступления в войну СССР надо успеть капитулировать перед США и Великобританией.
Вопрос был вынесен на заседание Высшего совета по руководству войной. Этот орган был создан в августе 1944 года из шести наиболее влиятельных политиков и военных и принимал ключевые решения в стране. Это были: премьер-министр адмирал Судзуки, военный министр Анами, министр флота Ёнаи, начальник Генерального штаба армии Умэдзу, начальник Генерального штаба флота Тоёда. Входил в него и министр иностранных дел – до 9 апреля 1945 года Сигэмицу, после – Того. Формально Высший совет не имел властных полномочий, но именно он и был реальной властью. Формальная власть была у кабинета министров, но еще не было случая, чтобы правительство поставило под сомнение решение Высшего совета.
Премьер – 77-летний адмирал барон Кантаро Судзуки – питал плохо скрываемое отвращение к политике, был весьма простодушен и исповедовал даосизм с его ценностью неделания. Авторитетный в народе герой войн 1894–1895 (с императорским Китаем) и 1904–1905 годов, прежде чем возглавить правительство, десять лет был управляющим императорского двора и обер-камергером императора.
Министр иностранных дел Сигэнори Того был карьерным дипломатом. В годы Первой мировой войны он служил в посольстве в Швейцарии, был участником делегации Японии на Парижской мирной конференции. Затем несколько лет был первым секретарем японского посольства в Вашингтоне, работал в центральном аппарате МИДа, где слыл закулисным стратегом японской внешней политики 1930-х годов. В 1937 году назначен послом в Германию, а через несколько месяцев – в Советский Союз. Молотов, обычно скупой на комплименты, был о Того высокого мнения: «Давно я не встречал такого человека, который так искренне, как господин Того, отстаивал бы то, что он считает для себя правым. Я уважаю господина Того не только как известного дипломата и государственного деятеля, но и как человека». В октябре 1941 года генерал Хидэки Тодзё, став премьер-министром, сделал Того министром иностранных дел. Уйдя с этого поста в 1942 году, Того вернулся на него в 1945-м.
Военным министром был Корэтика Анами. 58-летний генерал, вне всякого сомнения, был одной из самых популярных фигур в стране и в армии.
Именно он возглавлял неформальную «военную группировку» в японском руководстве. Образцовый пример самурая середины ХХ века, целеустремленный, преданный империи, подтянутый в ежедневных тренировках тела и духа, один из лучших в стране бойцов на мечах и стрелков из лука. Занятия кэндо, где он достиг пятого дана, были для него видом религиозного обряда. Себя Анами считал профессиональным солдатом, а никак не политиком.
Генерал Ёсидзиро Умэдзу, начальник штаба армии, раньше пять лет командовал Квантунской армией и был послом Японии в Маньчжоу-Го, то есть на практике управлял эти марионеточным государством. Умэдзу вдвое увеличил численность личного состава Квантунской армии, готовя ее к большому наступлению на Советский Союз. Так называемая 5-я секция во главе с генерал-лейтенантом Сумихисой Икэдой разрабатывала планы практического осуществления оккупационного режима на территории нашей страны, готовила диверсантов и боевые группы для действий в тылу советских войск, переводчиков и административный персонал для управления советскими землями.
ВМФ в Высшем совете по руководству войной представлял министр флота адмирал Мицумаса Ёнаи, которому ранее доводилось занимать пост премьер-министра; а также адмирал Соэму Тоёда, начальник штаба флота.
На заседании Высшего совета по руководству войной 15 февраля представители военной разведки и министерства иностранных дел доложили свои соображения относительно возможности расторжения Москвой советско-японского Пакта о нейтралитете 1941 года и вступления его в войну с Японией. Сигэмицу говорил императору:
– Дни нацистской Германии сочтены. Ялтинская конференция подтвердила единство Великобритании, США и Советского Союза.
Сигэмицу рекомендовал Хирохито не полагаться на Пакт о нейтралитете. Однако император считал, что не следует отказываться от попыток привлечь СССР в качестве посредника для достижения перемирия с США.
В тот же день японский генконсул в Харбине Миякава посетил советского посла
