Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Если прикажешь, пошлю, – ответил дружинник. Он произнёс это таким тоном, будто бы изъявлял готовность вызвать на бой какое-нибудь чудовище. Но Роксана, казалось, уже забыла о том, что ему сказала. Маришкин рёв звучал нестерпимо.
– За что велела ты её выпороть? – поинтересовался Лешко.
– Сама про всё скажет.
– А если нет?
– Ну, тогда узнаем всё завтра, когда велю пороть остальных за её упрямство.
Маришка смолкла. Видимо, отрок питал к ней слабость и счёл, что с неё довольно.
– Они озлобятся на тебя, Роксана, – предостерёг Лешко.
– Ну, и пускай злятся. Хуже не станут.
– Опять, наверное, что-нибудь своровали?
– Да, своровали. Моё доверие к ним. Я кое-что поняла. У меня нет больше друзей, Лешко! И не будет.
Лешко слегка побледнел. Роксана это заметила. Улыбнулась.
– Прости, Лешко! Не должна я так говорить, пока ты мне служишь. Ты – мой единственный друг. Последний.
Скрипнула дверь конюшни, и стало слышно, как девки идут по саду за угол терема. Снег скрипел у них под ногами. Маришка тихо скулила, глотая слёзы.
– Ну а Гийом? – негромко спросил Лешко, – он разве не друг тебе? А Ратмир, Тудор, Куденей и прочие все молодые сотники с тысяцкими? А сам Иоанн-патрикий?
Роксана как бы задумалась и опять прошлась от стены к стене. Потом вдруг остановилась перед дружинником и глядела на него долго, прежде чем вымолвить:
– И Гийом, и Ратмир, и все остальные названные тобой – друзья Святослава. Что у патрикия на уме – не знает никто. А про Святослава даже и говорить не приходится! Ты отлично знаешь, Лешко – если я встану ему поперёк дороги к какому-нибудь безумству, он сразу меня убьёт. Или хуже – бросит.
– Тогда зачем он тебе? – вдруг задрожал голосом Лешко, прижавшись к стене, ибо у него начали дрожать и колени, – да, Святослав берёт себе всё, что нужно ему, и от одного его слова вздрагивают империи…
– Замолчи.
Лешко замолчал. Глядя ему прямо в глаза, Роксана продолжила:
– Да, конечно. У Святослава есть всё, и от одного его слова вздрагивают империи. Только я люблю его не за это. Если бы Святослав был нищим и никому не известным, я бы любила его не меньше. Лешко, я вижу – ты бледен, ты весь дрожишь, но что я могу поделать? Я ведь люблю его! Люблю так, что предаю Бога! Такой любви ещё не было на Земле! И он меня любит. Конечно, любит, иначе вряд ли стал бы терпеть мои выходки. Кроме этого…
– Мне довольно уже и этого, – прошептал Лешко, едва шевельнув губами. Роксана вновь начала глядеть на него пытливо. Видя, что он едва сдерживает слёзы, она сказала:
– Лешко! Я сделаю так, что ты станешь тысяцким и весной отправишься на войну.
– Надеюсь, что меня сразу убьют.
Ей вдруг стало весело, и она его обняла. И сладко всосалась ему в уста. Он чуть не лишился чувств. Она была вынуждена его тормошить и щипать, чтобы он опомнился и ответил на её ласки. За дверью вдруг раздались шаги. Потом дверь открылась – к счастью, не сразу. Её пришлось дважды дёрнуть, так как она заедала. Лешко едва успел отскочить от Роксаны. Он сделал вид, что смотрит в окно. Роксана поспешно утёрла рукавом рот. В поварню вошли два княжеских отрока. Это были посланники Святослава. Один из них сообщил, слегка поклонившись:
– Князь тебя ждёт, госпожа Роксана!
– Сейчас поедем, – ответила египтянка и обратилась опять к Лешку, – я всё поняла, дружок. Ты, конечно, прав, не следует мне даже и по саду гулять одной. Больше я не буду так поступать. А сейчас пришли ко мне девок.
Дружинник медленно повернулся. Он уже был спокоен.
– Вместе с Маришкой?
– Да.
Когда Лешко вышел, Роксана вновь взяла ковш и сделала глоток браги. Отроки наблюдали за нею молча. Едва она успела поставить ковш и вытереть рот платочком, вернулись девушки. Они молча остановились перед своей госпожой. За ними вошёл Лешко. Он притворил дверь. Маришка была заплакана, но спокойна. Её подруги также без страха уставились на Роксану. Она спросила, приветливо улыбнувшись каждой из них:
– Ну так что, подруги мои любимые? Вы по-прежнему ничего не желаете мне сказать перед моим выездом на охоту?
– Тебе, Роксана, мы ничего не скажем, – отозвалась Маришка и засмеялась, хоть её губы были искусаны в кровь, – а вот Святославу нам будет что рассказать!
– И что ты решила ему поведать, Маришка? – осведомилась Роксана, также храня холодную безмятежность. Не в пример ей, три отрока были удивлены дерзостью Маришки. Та ещё более наглым голосом продолжала, прищурив свои большие тёмные очи:
– Мы ему скажем, о госпожа, что твой духовник, красивый монах Кирилл, никогда не врёт. А ещё…
– А ещё ты скажешь ему, Маришка, что летом я отдала Кириллу для монастырских нужд браслеты и серьги, которые подарил мне он, Святослав, – не дала Роксана Маришке договорить, – Кирилл никогда не врёт, это верно. Он подтвердит Святославу, что на сей раз и ты ничего не выдумала. Он будет правдив, даже понимая, что князь за правду его прикончит. Но беда в том, Маришка, что Святослав прекрасно обо всём знает. На той неделе мы заключили с ним договор. Святослав поклялся не убивать христиан, а я поклялась, что у меня нет и не будет никаких тайн от него, касающихся моих отношений с ними.
Две последние фразы были враньём. Но Роксана знала, на что идёт. Она рассчитала верно – спесь сошла с девушек так стремительно, что три парня не удержались от смеха. Особенно исказилось лицо Маришки, ибо угроза более страшного наказания, чем привычная уже порка, вдруг встала перед ней явственно. Её ноги сами собой подкосились, и она с плачем припала к ногам Роксаны, клятвенно обещая признаться ей в чём-то важном. Роксана прежде всего дала ей по голове ковшом, потом согласилась выслушать. Путивлянка выложила ей всё. Остальные девушки подтвердили её признание.
– Что прикажешь нам сделать с ними? – спросил Лешко. Роксана задумалась на мгновение и промолвила:
– Эту тварь уже наказали розгой. Пускай сидит под замком, пока не вернусь. Решу, что с ней делать. Остальных – выпороть. Каждой всыпать по десять розог! Потом следить за ними построже. Конь мой готов?
– Да, ждёт у крыльца.
Все девушки, кроме рыжей, начали на коленях благодарить Роксану за милость. Рыжая стала спорить. Она считала, что ей достаточно пяти розог. Роксана велела дать ей пятнадцать. Затем она сразу вышла с княжескими посланцами, чтобы сесть на коня и мчаться к глухому бору за киевскими горами, куда уже въезжал князь со всей своей свитой.
Глава двадцать седьмая
Борзые псы выгнали из леса на поле, запорошённое снегом, стаю волков и сцепились с ними. Псы были крупные, очень сильные, хоть худые, так что волкам пришлось в схватке туго.
