Александр Старшинов - Наследник императора
— Что ты увидел?
— Армию даков. Варвары вылезали прямо из облаков.
— Что?
— Децебал атакует!
Глава V
СРАЖЕНИЕ В ДОЛИНЕ
Начало лета 859 года от основания Рима
Горы Орештие
К полудню Децебал вывел армию в долину — дабы не позволить римлянам окружить Сармизегетузу. Это был отчаянный шаг, — но дакийский царь надеялся на победу — вопреки всему, хотя численность даков не шла ни в какое сравнение с числом подступивших к его столице римских легионеров. Машин, способных вести точный прицельный огонь, у даков было несравнимо меньше. Конница, да, — имелась, в основном на трофейных сарматских конях, но не катафрактарии, и в таком мизерном количестве, что вряд ли стоило принимать ее в расчет. Конной стражи вокруг императора — и то было больше. Однако в какой-то мере расчет Децебала оправдался — лагеря римских легионов и когорт оказались рассеянными вокруг Сармизегетузы (никто и подумать не мог, что дакийский царь отважится на битву) — и даже не половина, но лишь четверть подошедшей к столице армии смогла принять участие в грядущем сражении.
Запела, призывая к бою, римская труба, эхом откликнулись горы. Одновременно и римляне, и варвары устремились навстречу друг другу. Римские ауксиларии неслись в первом ряду, легионеры пока остались на месте. В ауксилариев летели стрелы, в даков — короткие дротики из катапульт. Даки, не обращая внимания на обстрел, перешли на бешеный бег — как будто не отягощали их ни щиты, ни оружие. А первые ряды были к тому же все в доспехах, памятуя, как выкашивали в прошлый раз римские машины незащищенных даков. Размахивая фальксами, как будто это были легкие кинжалы, коматы все ускоряли бег. То, что они спускались с горы в долину, лишь добавляло скорости. Их светлые длинные волосы реяли за плечами и, казалось, поднялись дыбом, как шерсть на загривках волков. Три шеренги ауксилариев они рассеяли, а вернее, просто затоптали, уничтожили, прошли по ним, как тяжелая повозка переезжает тонкие стебли. Тогда двинулись вперед легионеры. В первой шеренге теперь шагали не новички, а ветераны, они двигались, удерживая строй, образуя стену из плотно сомкнутых щитов. С грохотом обе линии столкнулись. Римляне подались назад, но устояли. Теперь сражающиеся передвигались с места на место: римляне то пытались продвинуться вперед, то подавались назад. Порой то один дак, то другой припадал к земле, пытаясь фальксом нанести удар по ногам. Кого-то из римлян защищали поножи, кто-то успевал вонзить в спину припавшего к земле противника меч. Но случалось, что удары пробивали металл поножей и ранили ноги легионерам. На место выбывшего товарища тут же становился другой. Упорство с обеих сторон было чрезвычайное, клинок звенел о клинок, щит сталкивался со щитом, непрекращающийся вопль стоял в долине и, подхваченный эхом, усиливался, переходя в непрерывный и злобный рокот. Правое римское крыло сумело двинуться вперед и, наступая, опрокинуло напиравших даков, в то время как левый фланг стал отходить — немногочисленная дакийская конница ударила по римским турмам. Пущенная чьей-то счастливой рукой стрела смертельно ранила префекта римской конницы, и всадники, оставшись без командира, заколебались, лошади попятились, топча пехотинцев. Но те сумели, собравшись в тесный строй и поддерживая друг друга, устоять на месте. Траян, издали увидев, что творится с конницей, погнал во весь опор своего коня и задержал отступавших, словно задвинул засов. Узнав его по плюмажу на шлеме, командир одной турмы остановился и тут же помчался назад, чтобы восстановить боевую линию. «Куда так торопитесь, храбрецы?!» — крикнул им Траян. Право же, стоило еще метнуть вперед значок — чтобы уж наверняка заставить всадников вернуться.
Вслед за дакийскими всадниками вперед ринулась пехота — в этот раз опять почти вся доспешная, что было непривычно: здесь мешались трофейные римские лорики с доспехами языгов из роговых пластин и чешуйчатые гетские панцири. Долго шел бой на равных. Пилумы и стрелы летели тучей, скрещивались мечи, с грохотом сталкивались щиты. Дакам не удалось выдержать строй до конца — и он вскоре начал разваливаться. Но ярость толкала их вперед, как скрученные жилы выталкивают заряд из баллисты. Казалось, варвары пришли в бешенство и готовы были уничтожить всех, кто стоял у них на пути, они бились кинжалами, сокрушали мечами панцири и, раненые, окровавленные, поднимались с земли, чтобы кинуться в бой с еще большим остервенением.
Даки были сильнее телом и выше ростом, римляне — больше тренированы; варвары — дики и буйны, римляне — спокойны. Внезапно понесся вперед с боевым воодушевлением отряд знатнейших из даков, среди которых был и сам Децебал. По правую руку от него скакали его брат Диег и сын Скориллон, по левую — преданный Везина и юные племянники. Развевались, гудели на ветру дакийские волкоголовые драконы. Вслед за Децебалом устремились простые коматы. Отряд клином врезался в римский боевой строй и, прорывая его, дошел до третьей шеренги. Но здесь стоял Первый легион Минервы. Адриан готов был лучше умереть, нежели позволить Децебалу до конца прорвать римские ряды и выйти Траяну в тыл. Легионеры сомкнули строй. Прикрываясь щитами, они стояли перед даками неприступной стеной, но, как только открывалась возможность, наносили удары. Удачный бросок пилума поразил великолепного сарматского коня под Децебалом, и царь только чудом успел соскочить на землю. Из мертвых тел варваров, павших под ударами римлян, поднималось уже перед легионерами Первого легиона подобие вала, так что теперь наступавшим дакам приходилось на него карабкаться. Повсюду раздавались стоны умирающих.
* * *Ничего подобного никогда Приск еще не видел, а битв повидал он достаточно. Малые числом, даки творили в этом сражении чудеса. Центурион стоял подле Адриана в третьем ряду, уверенный, что в этот раз ему не придется даже размяться. И вот — на тебе, опять он угодили в самую гущу кровавой каши. Приск всего в нескольких шагах от себя увидел царского брата Диега и лишний раз убедился, что нет равного этому человеку в умении орудовать фальксом. Адриан в ярости ринулся наперерез дакийскому всаднику.
«Все, умерла моя карьера… — в отчаянии подумал Приск. — Не быть Адриану императором… Мертвые не правят…»
Дальнейшее произошло мгновенно. Приск рванулся вперед, раздвинул стоявших перед ним легионеров единственной уцелевшей шеренги, нырнул на землю, проехал на железной лорике, как на плоту, по мокрой и скользкой от крови земле и всадил свой меч в брюхо вертящегося над ним жеребца. Тот встал на дыбы. На счастье, Приск крепко держал рукоять, и меч вышел назад, оставшись в руке.
