Александр Старшинов - Наследник императора

Впереди лежали горы, поросшие густым лесом. Сплошная темная зелень, глазу не пробиться — что же там, в глубине. Ранним утром на юге белесые клочья облаков наползали на синие вершины. Плыли, утекали струйками между отрогами, и тут же появлялись новые. Туман накрывал все вокруг белым пологом. Не видно, что впереди, даже на десять шагов. Лишь когда выглянуло солнце, истончилась белая пелена. Неожиданно, как по волшебству, открылась сине-зеленая горбатина лежащего впереди хребта. Место знакомое.

Приск приказал оставить лошадей под охраной ауксилариев и двигаться дальше пешком. Четверо разведчиков разошлись по склону холма, отыскивая дорогу, каждый пытался приметить тропу. Фламма держал наготове гетский лук, Кука — свинцовый шар, извлеченный из умбона щита. Приск и Тиресий полагались больше на оружие колюще-режущее. Тропа, ведущая к Сармизегетузе, должна была быть где-то рядом. Накануне отряд разведчиков из Седьмого Клавдиевого поднимался чуть ли не к самой столице — но тот путь был для легионеров совершенно не пригоден. На обратном пути они угодили в засаду…

Сейчас лес был тих и совершенно безжизнен — ни тебе пения птиц, ни одного зайчишки, что удирает, петляя, обезумев от страха. Ни гордо шествующего оленя. Лишь всюду — бегущая вода: с камня на камень, с уступа на уступ, и тут же вспоминался Рим с его сотнями журчащих, вечно поющих фонтанов.

— Ты же здесь проходил, Гай! — подивился Кука. — И не можешь найти дорогу?!

Приск отрицательно покачал головой. По-прежнему ни намека на дорогу — сплошной лес, только доносился шум ручьев и маленьких водопадов. Разведчики перебрались уже через третий поток, миновали бегущий с каменистого обрыва водопадик — напились вкусной ледяной воды, отдохнули и двинулись дальше.

— Они заколдовали свою столицу да скрыли от нас в облаках, — предположил Кука.

Мрачный ельник вдруг сменился лиственным светлым леском — сквозь ажурную листву глянуло солнце, косые полотнища падали веером, хотелось подставить ладони и собирать этот свет, как невиданные сокровища. Приск был уверен, что видел прежде этот склон — пусть зимой под снежным покровом, — но видел. Значит, тропа где-то рядом.

Он вдруг остановился и в следующий миг подался назад, будто натолкнулся на невидимую стену. А потом рука, опять же невидимая, толкнула его в грудь, заставив отступить. Приск отшатнулся. Стрела пропела и ушла в заросли орешника.

Приск метнулся в сторону. Сорванные с ветвей листья еще кружились, пока он катился со склона холма, перед глазами мелькали кроны деревьев.

— Кука! — орал Приск. — Засада!

Вскочив, центурион столкнулся лицом к лицу с даком. Оба ударили разом. Заскрежетала сика[90] по лирике центуриона, а гладиус вошел чуть ли не по самую рукоять противнику в бок. Приск подался назад, новая стрела свистнула чуть не перед носом — он ощутил, как воздухом обдало лицо, — воистину дыханием смерти.

Приск не стал дожидаться нового выстрела — прыгнул с уступа. Рванувшее неведомо куда сердце, и тут же ледяная пустота внутри, земля ударила в ноги, злобно, со знанием дела подсекая. Приск перекатился, отпрыгнул в кусты, вопя от боли. И столкнулся с Кукой.

— В укрытие! — крикнул центурион.

Не сговариваясь, они бросились бежать. Им наперерез выскочил Тиресий — в руках отрубленная голова, он нес ее за волосы, кровь при каждом шаге обливала его калиги.

— Кто это? — бросил на ходу Приск.

— Новый знакомый.

Последним к ним присоединился Фламма.

Римляне выскочили к тому месту, где оставили лошадей. Как раз вовремя: дак наматывал на руку узду одного из скакунов. Ауксиларии лежали в траве и не подавали признаков жизни. Фламма выстрелил из лука, но промазал — угодил не в дака, а в попону коня, тот взъярился и встал на дыбы, чем все же сослужил римлянам службу: пока варвар уворачивался от ударов копыт, подоспели легионеры. Тиресий бросил отрубленную голову и ринулся на дака первым. Свистнул фалькс, но Тиресий успел пригнуться и тут же всадил гладиус под ребра противнику. Возвратным движением тот успел еще задеть римлянина, но дакийская коса лишь скользнула по шлему.

— Неужели этот косматый один всех наших перебил? — изумился Кука, оглядывая лежащих ауксилариев. Троих положили стрелами, четвертого — ударом фалькса.

— Надо вернуться, — предложил Фламма. — Возьмем в охрану сотню ауксилариев и…

— Думаю, их было всего трое, — перебил Грамматика Приск. — Пока мы бродили по склону, они перебили охрану подле лошадей, потом двое пошли за нами. Одного убил я, второго — Тиресий. Ну а третьего — опять же Тиресий — здесь. Так что нам нет резона возвращаться. Пойдем снова искать дорогу.

— Выплюнь этот приказ! — закричал Фламма.

— Что?

— Ты хочешь оставить меня сторожить лошадей. Так вот — выплюнь этот приказ, не произноси. Я не останусь.

— Я останусь, — сказал Тиресий, поднимая лук убитого дака, — а вы втроем можете идти.

— Ты точно считаешь, что это нужно? — спросил Приск. — Можем бросить лошадей без присмотра.

— Ни за что, — сказал Тиресий. — Они нам пригодятся.

Когда центурион и легионеры ушли, он перекинул лук за спину и стал вытаскивать из убитых стрелы — наполнять опустевший дакийский колчан.

Внезапно один из ауксилариев пошевелился: две стрелы угодили ему в обнаженные руки, он лишь потерял сознание, но остался жив, и сейчас белокожее его лицо было белым до синевы.

— Тебе повезло, Ингиторий, — сказал Тиресий, помогая раненому подняться. — Ты умеешь отводить смерти глаза, и она проходит мимо.

— Вот здесь! — сказал внезапно Приск. — Кука, прогуляйся наверх и погляди, есть ли дальше тропа. Только будь осторожен.

Центурион достал кинжал и сделал зарубки на деревьях. Ну вот, наконец-то он отыскал дорогу, по которой можно подняться к Сармизегетузе. Теперь он был уверен, что осенью, почти два года назад, он поднимался к воротам именно здесь. Справа струилась река, слева по берегу проложена была узенькая дорога. Ниже по склону ее завалили камнями, посему разведчики несколько раз проходили мимо, не пробуя подняться к вершине.

— Все равно дорога слишком узкая, — заметил Фламма.

— Ничего, ее не так трудно расширить, — улыбнулся Приск. — На что легионерам руки и кирка?

Внезапно Кука буквально выкатился из-за стволов:

— Назад! — проорал он.

Повторять дважды не пришлось — все трое понеслись вниз — на площадку, где оставили лошадей.

И, только вскочив в седла и устремившись назад к лагерю по знакомой тропе, Приск спросил у Куки: