Хлеб печали - Станислава Радецкая
Как только девочки удалились в лес, барон фон Ринген обернулся к Анне. Сейчас, без парика, в шрамах, худой и жилистый он напоминал древнего римлянина, и когда он заговорил, то тон его был ему под стать: беспощадным и резким.
- Пора покончить с этим, - почти прорычал он. – но вначале я хочу знать правду. Почему ты не могла прийти в мой дом и разрешить эту вражду миром? Ты разрушила мой дом. Заставила мою единственную внучку позабыть меня и почти возненавидеть. Чего ты хотела?
Анна поднялась с земли, не глядя по сторонам.
- Не мы начали эту историю, - сказала она, в упор глядя на барона. – Разве не ваш отец отказался признать вашего брата, который приходился мне отцом? Все детство я слушала о сокровищах, которые должны были достаться ему… О титулах и о земле. О старых обидах. Разве вы не помните, дядя, - с ядом заметила она, - что вы сказали моему брату, когда после смерти отца он попробовал попросить у вас помощи, рекомендации перед императором? Я помню до сих пор: «я пробивался собственным мечом и не собираюсь ходатайствовать за самозваных родственников».
- Молчать! – барон фон Ринген побагровел. – Я не должен был верить каждому встречному-поперечному! В те годы многие пытались выманить у нас денег. И о каких таких сокровищах мог рассказывать твой отец? Все, что у нас было, когда я был мал и неразумен – лишь старый дом и пара лошадей.
- Я больше верю своему отцу, - ответила Анна. – Я помню рассказы о ваших пирах и о ваших детях, и о том, как вам пожаловали золотую цепь… Мы ели репу и кашу, словно жалкие крестьяне.
- И правильно! – вновь рявкнул барон. – Разбавленная кровь только для того и годится, чтобы быть в услужении у других. Что ты, что твой брат – два гения подлости! Но он уже мертв, и за него придется отвечать тебе, девочка.
- Как мертвы ваши дети, - парировала Анна. Она сжала зубы, но не сошла с места, даже когда барон угрожающе навис над ней.
- И в этом ваша вина? – он поднял кулак, и Руди бросился наперерез, чтобы спасти Анну от удара. – Чертовы убийцы!
- Подожди! – воскликнул Руди, схватив его за руку. Это было столь же бессмысленно, как удерживать медведя. – Графиня заботилась о твоей внучке лучше, чем о собственной дочери.
- А, старый друг, - барон точно только что его увидел. – Тебя совратила эта распутница! Что ты можешь знать о любви, монах, презревший обеты и нарушивший все свои клятвы?
- Не меньше тебя, - парировал Руди, и барон отпихнул его.
- Я тоже жажду справедливости, - процедил он. – И моя справедливость требует смерти этой женщины, которая разрушила мой дом до основания.
- Тебе придется держать ответ перед церковью и судом, - предупредил Руди. – Пусть суд разберется в вашей тяжбе!
- И кто же отведет меня туда и даст показания, когда я приведу свой приговор в исполнение? – с насмешкой осведомился барон. Он сощурился, и Руди остолбенел. Он узнал в нем Арнульфа, тюремщика. – Мне многое известно, чтобы не доверять слепой Фемиде. Не так-то уж она и слепа. Магда подтвердит тебе.
Руди обернулся к старухе, чтобы она вмешалась, но Магда хмуро и скучно глядела в сторону. «Это не мое дело», - явственно читалось на ее лице.
- Заодно мертвецам можно приписать все грехи, чьими бы они ни были, - произнесла Анна. – Очень удобно и хитроумно.
Барон все-таки ударил ее, и она упала наземь, не удержавшись на ногах. Потревоженные насекомые поднялись вверх над травой, а ромашки, клевер и зверобой качнулись и, кажется, запахли еще сильней, перебивая запах крови.
- Прекратите! – Руди наконец-то вынул шпагу и приставил ее к горлу фон Рингена. Барон зарычал и попытался сломать ее, но Руди был быстрей. – Я желаю знать с начала и до конца все, что здесь произошло! Кто и что сделал и по каким причинам!
- Я расскажу тебе позже, - пообещал барон сквозь зубы. – Я не хочу терять время! Мне нужно закончить это дело, пока я отослал Матильду. Я не желаю, чтобы она расстраивалась.
- Когда она узнает, что графиня умерла, то вряд ли будет рада.
- Она не узнает, - с железной уверенностью сказал барон, грудью наступая на Руди, и он попятился перед ним; почти невозможно было ударить шпагой беззащитного и голого человека. – Я увезу ее и буду держать взаперти, пока она не вырастет, и сам найду ей хорошего мужа, и позабочусь о ее будущем. А еще позабочусь о том, чтобы найти людей, которые смогут защитить мой дом без меня. И о том, чтобы у моей внучки было достаточно денег.
Руди бросил косой взгляд на Анну, которая поднялась и опять замерла как соляной столб. Он не понимал, почему она не защищается и не убегает, а лишь злит барона еще больше. Если она тоже оборотень, то почему не обернется? В этом было что-то неправильное, но он никак не мог понять, что именно. Он обошел барона и встал перед ней.
- А что делать мне, Рейнеке? – негромко спросила Магда.
- Ты поедешь со мной, - отрезал барон фон Ринген. – Твоя внучка тоже. Если жить тихо, никто и никогда нас не найдет.
