Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник)
– Хотел бы я хоть посмотреть на этого таинственного зверя! Было бы интересно! – сказал доктор.
Его желанию было суждено исполниться гораздо скорее, чем он этого ожидал: не более как через полчаса в непосредственной близости от лагеря раздалось свирепое, яростное рычанье, какое-то хриплое улюлюканье, треск ветвей, топот ног. Наши странники, вооружившись, направились к тому месту, откуда неслись эти звуки, и скоро увидели показавшуюся им фантастичной картину: великолепный королевский тигр катался по земле, борясь с охватившим его странным человекообразным животным, четвероруким, в котором Лакон-Тай признал ту-вака.
Борьба была ужасной: тигр наносил обезьяне страшные удары еще свободной правой лапой, срывая с тела ту-вака целые пласты кровавого мяса, но обезьяна одолевала, потому что она буквально крошила кости попавшего в ее объятия тигра своими могучими руками. Еще минута, и бой был бы закончен победой, правда, тоже сильно поплатившегося ту-вака, но неожиданно из-за кустов в воздухе взвилась какая-то рыжая масса и упала на борющихся с яростным ревом: это была тигрица, пришедшая на помощь своему полузадушенному супругу. Вдвоем они, конечно, легче справились с обессилевшей обезьяной и разодрали ее на клочки почти моментально, но не дешево досталась им победа: тигр уже не мог уйти с поля сражения, а катался по земле, тщетно пытаясь приподняться: у него были переломаны чуть ли не все ребра. Град пуль из карабинов наших знакомцев прекратил мучения зверя и отнял одновременно жизнь у его царственной подруги.
Злополучный ту-вак лежал тут же грудой кровавого мяса и размозженных костей. И тучи пестрых кровожадных мух уже вились над изуродованными трупами, наполняя воздух жужжанием – победили и пировали именно они…
Прошло еще несколько дней, и наконец странники добрались до обетованной земли, до берегов священного озера Тули-Сан. До Города Прокаженных оставалось еще несколько десятков миль, но цель путешествия была близка, и ничто не предвещало никаких бедствий или даже неудач. Теперь, естественно, все разговоры в лагере шли только о том, чтобы поскорее разыскать Город Прокаженных, а в нем, в его полуразвалившихся храмах, древнюю реликвию – изумрудный скипетр последнего Царя Прокаженных.
Однако необходимость дать отдых людям и животным принудила Лакон-Тая остановиться на сутки у берегов Тули-Сана, и вот тут-то произошло нечто перевернувшее все планы Лакон-Тая: доктор Роберто Галэно, спавший в одной палатке с Фэнгом, ночью исчез неведомо куда, оставив в палатке свою одежду и оружие, словно, убоявшись трудностей дальнейшего путешествия, позорно покинул своих спутников. Но многочисленные следы вокруг палатки явно указывали, что тут речь скорее шла о нападении каких-то неуловимых, невидимых врагов на лагерь и о похищении европейца…
Фэнг спал в той же палатке мертвым сном, и тщетны были все усилия Лакон-Тая разбудить утром верного оруженосца: ясно было, что Фэнг опоен или отравлен каким-то зельем.
Но что же случилось с молодым европейцем?
Это выяснилось только впоследствии.
Он же лично ничего не знал, ничего не понимал.
В роковой вечер он заснул в лагере. Сквозь сон он как будто слышал, что кто-то приблизился к нему, но подумал, что это Фэнг. Впрочем, ему мерещилось, что это не Фэнг, а Копома, лоцман и проводник. Потом доктор почувствовал укол, словно один из бесчисленных москитов спустился на плечо и принялся за свою работу. Потом все исчезло. А когда доктор очнулся, он с изумлением увидел себя на речном просторе, в лодке, наполненной вооруженными дикарями, в которых он по описаниям узнал представителей одного из родов племени стиэнгов, обитающих в окрестностях озера Тули-Сана. И, схватившись за пояс, европеец убедился, что он совершенно безоружен и беззащитен. А лодка, подгоняемая ударами весел, быстро мчалась в неведомые дали, и кругом доктора сидели странные люди с бронзовыми лицами, блестящими глазами и курчавыми волосами. Они переговаривались между собой на непонятном европейцу наречии, временами хохотали, кривлялись, потом делались серьезными и как будто испуганно оглядывались назад, туда, откуда они приплыли, словно опасаясь погони и нападения.
Все попытки доктора сговориться с похитителями оказались тщетными; вождь дикарей твердил одно: что он получил от какого-то «великого вождя» спящего врача с поручением, не причиняя ему никакого вреда, отвезти его далеко-далеко от берегов Тули-Сана и потом выпустить на свободу. Напрасно Роберто грозил похитителям гневом императора Сиама, вмешательством европейских консулов, дикари твердили:
– Сиам – далеко. Император здесь бессилен. Мы – стиэнги. Мы – вольные люди и мы никого и ничего не боимся!..
Перед вечером среди стиэнгов начало водворяться беспокойство: надвигалась гроза, река шумно катила свои мутные волны, ветер дул порывами, в лесу по берегам шел гул.
Стиэнги поторопились пристать к берегу, где стоял не то лагерь, не то покинутый поселок, и поместили Роберто в одной полуразрушенной хижине, предоставив ему свободу устраиваться, как он хочет.
Европеец был слишком утомлен пережитым и скоро заснул свинцовым сном. Смутно слышал он отчаянные крики, грохот громовых раскатов, смутно видел блеск молнии, потом его тело вдруг все было охвачено волной холода, он моментально очнулся и вскрикнул в ужасе: вокруг колыхалась и бурлила вода, грозя разрушить и снести хижину. Река внезапно разлилась и затопила лагерь стиэнгов раньше, чем дикари успели предпринять что-либо, и теперь один Бог только ведал, куда унесло стиэнгов бурными волнами…
Но Роберто не растерялся: жизнь в тропических странах, полная неожиданностей и катастроф, давно приучила его быть готовым ко всему, ни перед чем не останавливаться, всегда быть настороже. О том, чтобы отыскать какую-нибудь лодку, нечего было, конечно, и думать, но разве нельзя заменить лодку тысячью предметов? Лишь бы они держались на воде. Весло можно заменить палкой, шестом…
Пять минут спустя бурный поток мчал Роберто Галэно вниз по течению, туда, откуда утром он прибыл со стиэнгами.
Грохотал гром, молнии бороздили небосвод, ревели волны разбушевавшейся реки, каждую минуту бездна могла поглотить смелого пловца, доверившего свою жизнь странному судну: это попросту была охапка тростника, служившая Роберто Галэно ранее ложем, а теперь обращенная в своеобразный утлый плот. Плот то и дело грозил развалиться, поток вертел его, швырял, проносил под нависшими над водой ветвями деревьев и увлекал на середину фарватера, и кругом плота вскипали верхушки яростных волн, крутились водовороты, а Роберто напрягал все свои силы, чтобы удержаться на поверхности и не свалиться в бушующие волны…
