10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– Поговорить, – бросил через плечо Виченте. – Их вожака зовут Сориано.
– Так они партизаны?
– В горах все партизаны.
Португальский капитан снял винтовку, расстегнул ремень и положил оружие на землю, демонстрируя чистоту намерений.
Девушки тоже поднялись на вершину, и Жоана сразу набросилась с вопросами на молодого человека, который, похоже, испугался ее еще больше, чем Виченте, уже завязавшего разговор с людьми на склоне. Сара, подойдя сзади к Шарпу, неуверенно тронула его за плечо:
– Они хотят убить нас?
– Насчет вас с Жоаной у них могут быть другие планы, но нас троих жалеть не станут. Майор Феррейра уже побывал тут и сказал им, что мы предатели и враги.
Сара спросила о чем-то юношу и повернулась к Шарпу:
– По его словам, Феррейра был здесь прошлой ночью.
– Значит, эта тварь опередила нас на полдня.
– Сэр! – окликнул его Харпер.
Взглянув вниз, Шарп увидел, что партизаны взяли Виченте в заложники и один из них приставил ружье к его голове. Смысл послания был ясен – убьете нашего парня, и мы убьем вашего человека.
– Вот дерьмо! – выругался Шарп, пытаясь сообразить, как быть дальше.
Впрочем, долго ломать голову не пришлось – Жоана, ускользнув от попытавшегося остановить ее Харпера, устремилась вниз и с криками налетела на мужчин, окруживших Виченте. От нее они услышали о том, что случилось в Коимбре, о насилиях, грабежах и бесчинствах французов, о том, как трое солдат затащили ее в пустую комнату и как англичане спасли ее от позора и смерти. Расстегнув рубашку, девушка показала партизанам разорванное платье, а потом прокляла их за легковерность.
– Вы что же, поверили Феррагусу? – спросила она. – Разве Феррагус хоть раз был добр к кому-то? И если эти люди шпионы, то почему они здесь? Почему не идут с французами? – Один из партизан, похоже, попытался возразить что-то, но Жоана плюнула ему под ноги. – Ты делаешь за врага его работу. Хочешь, чтобы твою жену и дочерей насиловали? Или, может, у тебя и жены-то нет? Может, ты и не мужчина вовсе и забавляешься не с женщинами, а с козами?
Она еще раз плюнула на землю, застегнула рубашку и, повернувшись спиной к партизанам, зашагала вверх.
Четверо последовали за ней. Шли они осторожно, мушкеты держали наготове и, остановившись на безопасном расстоянии, задали какой-то вопрос. Жоана ответила им.
– Она говорит, – перевела Сара, – что ты сжег в городе склад с продовольствием, которое Феррагус собирался продать французам. – Скорее всего, Жоана говорила не только об этом, потому что одной фразой она не ограничилась и слова вылетали у нее, как пули, а тон резал презрением. Слушая ее, Сара улыбалась. – Если бы она была моей ученицей, я бы заставила ее вымыть рот с мылом.
– Хорошо, что я не твой ученик, – заметил на это Шарп.
Партизаны, похоже, пристыженные словами юной соотечественницы, посмотрели на него, и он прочел на их лицах сомнение. Повинуясь внезапному импульсу, Шарп поднял мальчишку на ноги. Четыре мушкета мгновенно повернулись в его сторону.
– Иди. – Он выпустил его протертый до дыр воротник и подтолкнул к склону. – Иди и скажи, что мы не желаем им зла.
Сара перевела сказанное, и парнишка, благодарно кивнув, понесся к своим товарищам, один из которых, самый высокий, повесил мушкет на плечо и неспешно зашагал вверх. Задав несколько вопросов, на которые ответила Жоана, партизан коротко кивнул Шарпу и пригласил чужаков поговорить.
– Так что, они нам верят? – поинтересовался Шарп.
– Они еще и сами не знают, – ответила Сара.
Потребовалось не меньше часа, чтобы убедить упрямых и недоверчивых партизан, что они стали жертвами обмана со стороны майора Феррейры, и, только когда Виченте, положив правую руку на распятие, поклялся жизнью жены и ребенка, его соотечественники согласились с тем, что Шарп и остальные не предатели, и отвели их в крохотную деревушку высоко в горах, представлявшую собой всего лишь несколько хижин, в которых летом жили пастухи. Сейчас эти лачуги были переполнены беженцами, спасавшимися от ужасов войны. Все мужчины имели при себе британские мушкеты, полученные в свое время от Феррейры. Именно поэтому они и доверяли майору, хотя немало было и таких, кто знал и его брата, причем с нелучшей стороны. Некоторые знали и семью Виченте, и именно они помогли убедить Сориано, что португальский офицер говорит правду.
– Их было пятеро, – сообщил Сориано, – и мы дали им мулов. Последних.
– Они говорили, куда пойдут?
– На восток, сеньор.
– К Каштелу-Бранку?
– А потом к реке, – подтвердил Сориано.
До войны он был мельником, но мельницу пришлось разобрать, ценный деревянный механизм сжечь, и теперь, оказавшись в тылу французов, Сориано не знал, что делать дальше и чем кормить свою семью.
– Отведите людей на юг, – посоветовал ему Виченте. – Там много французских фуражиров. Убивайте их. А нам дайте какую-нибудь обувь и одежду для женщин и проводников. Мы пойдем за майором Феррейрой.
Какая-то женщина осмотрела рану Виченте и, сказав, что плечо заживает хорошо, наложила новую повязку со мхом. Обувь для девушек подыскали, а вот от предложенной одежды – тяжелых черных платьев, совершенно неудобных для путешествия по пересеченной местности, – пришлось отказаться, зато Сара выпросила подростковые штаны, рубашки и куртки. Со съестным в деревне было плохо, но путники все же получили немного хлеба и козьего сыра и около полудня двинулись дальше. До реки Тежу, по расчетам Виченте, оставалось около шестидесяти миль; там он надеялся найти лодку и на ней спуститься вниз по течению к Лиссабону, где стояли португальская и британская армии.
– Дня три пути, – сказал Шарп, – может быть, больше.
– По двадцать миль в день? – усомнилась Сара.
