Стрелы Перуна - Пономарев Станислав Александрович
Глава пятая
Гонец от Летки
Короткий сон освежил князя. Он вскочил с жесткой лежанки, вышел во двор. Святич уже ждал его с бадейкой воды. Святослав подставил ладони, шумно пыхтя, умылся.
— На спину полей!
Богатырь окатил холодной водой согнувшуюся плотную фигуру князя. В молодом сильном теле играли твердые мускулы, нерастраченная сила богатырская искала выхода: хотелось пройти на руках, кувыркнуться через спину, прыгнуть с разбега в реку. Но... он был не простой ратник, и желания свои приходилось усмирять.
Святич подал полотенце. Князь, обтирая лицо и шею, спросил весело:
— Ну как, творят мою мысль воеводы?
— Делают. Кипит работа. Свенельд вон пороки на лодии ставит: на четыре струга — один порок. Рудомир с воями камни для них возят из-за реки. В верховьях воевода Ядрей собирает все, што гореть может...
— Добро! Пошли в челн, поплывем к Ядрею!
— А трапеза?! — возмутился Святич.
— В челне позавтракаем чем-нито, — весело откликнулся Святослав. — И вообще, много есть вредно. Вон от обильства у тебя уж и пузцо расти стало. Ха-ха-ха!
— Тож скажешь, «пузцо», — обиделся богатырь, запихивая в суму каравай ржаного хлеба и кус копченой медвежатины.
Князь стукнул его ладонью по плечу:
— Ну-ну, не держи обиды. Пошли!
— Погоди, хоть жбан с квасом прихвачу.
— Неколи! Водой обойдешься!
Святич что-то недовольно ворчал себе под нос, шагая вслед за князем. Они уже подошли к реке, когда их окликнул Добрыня:
— Вот, княже, гонца Летко Волчий Хвост прислал.
— Где?! — живо обернулся Святослав.
— Яз то, великий князь, — выступил вперед ловкий подтянутый отрок лет восемнадцати.
— А-а, Останец. Ты? С чем пожаловал? Говори!
— Речь не на ходу, великий князь. Разговор долгий.
— Ну да? Тогда садись в челн, там все и скажешь. А у тебя как тут, Добрыня?
— Пугаю хакана! Вон ребята мои лестницы вяжут на глазах у козар. Вишь, как суетятся степняки на стенах?
— Пугай, пугай. Как к делу придется, так позову тебя. Покамест тут управляйся!..
В челне Останец то ли от смущения, то ли по молодости ляпнул вдруг совсем не то на вопрос князя:
— А че Летко? Плохо! Разбиты вой твои, великий князь. Почти все лодии потоплены. Едва половина ратников вернулась на Русь.
— Все сказывай! — нахмурился Святослав. — По порядку.
Останец с опаской глянул ему в лицо, но князь, вопреки ожиданию, не казался разгневанным: посуровел только чуть.
— Подступили мы, значитца, к стольну граду Булгару...
— Как «к Булгару»? Ты што мелешь? — вскинул брови Святослав. — Яз наказывал в угон за Талибом-царем идти!
— Да у Летки невесту украли, вот он и...
— Как невесту? Альбиду, што ль?
— Ее. Как с козарами пировали под Муромом, так ее ночью умыкнул удалец какой-то. Ну Летко и повел дружины под Булгар-град. Ему обещали, што там, в войске князя Харука, и отыщется зазноба его...
— Ну яз покажу ему невесту! — рассердился Святослав. — Сказывай, а дале што?
— Дале, подступили мы к стольну граду булгарскому и взяли его на копье...
— Взяли?! Ай да Летко! Ай да молодец!.. А ты-и: «Разбили», — передразнил князь.
— Дак разбили ж все одно, — обиделся Останец.
— Это смотря когда. Поведай, што потом-то было. Да яснее мысль излагай. А то мямлишь тут.
— Сам сказывать не дает, а бранится, — покраснел отрок. — Ну слушай... Взяли мы стольный град Булгар, а в граде том много злата-серебра нашли. Летко захватил всю родню алиханову: мать, шестерых сыновей, четырех дочерей и два десятка жен...
— Ай да ловко! Што с ними?
— В Дедославе у вятичей сидят, воли твоей дожидаются.
— Ну-ну! А ты речешь: «Разби-и-или!» А как все ж разбили-то?
— Да просто. Первым делом мы с козарами князя Харука добычу поделили. Летко Волчий Хвост сразу родню алиханову на Русь отправил. А сам сноровил было по Каме-реке городки булгарские пошарпать... Тут-то и возвернулся с походу Талиб-царь с воями своими: отринули его, видать, от земель ростовских да ноугородских. Богатырей у него все равно видимо-невидимо и лодей тоже. Козары к себе в степь ушли, да и што с них проку на воде-то! Увидели мы врага несчетно и стали на Русь пробиваться. Вот тут-то и задал нам царь Талиб жару...
— Дураки! — выругался князь. — Надобно было, как Булгар-град пошарпали, сразу на Русь уходить! Аль добычи мало показалось? За большим погонишься, так и малое потеряешь. Чать, весь товар в той битве потопили, вояки?
— Казна цела! — уверил Останец. — И полон цел. Только вот в битве на реке многие вои с лодиями потопли или в полон попали. Не боле половины прорвались. Царь Талиб в угон за нами двинул. Он, видать, мыслил, што родня его с нами.
— Да, тут Летко Волчий Хвост умно сотворил. Пожалуй, простить надобно дурость его. Дале сказывай.
— А дале, под Муром-градом мы опять сразились с Талибом-царем. Но множество булгар перемогли нас и защитников Мурома. Алихан твердь сию взял и огнем спалил.
— Ишь ты, свирепый какой!
— Мы ж во все лопатки дале удирать стали. Когда к Дедославу подошли, тут уж и князь Харук с козарами подоспел на подмогу. Снова бой был. Но тут им не Булгария: знамо дело — Русь! Хоть победы в тот день не было ни нам, ни Талибу-царю, однако наутро алихан биться не стал, а послал своих воевод к Летке родню свою торговать...
— Ну и как, сторговал?
— Конешно, сторгуешь чего у хитрого Летки. Он сказал Талибу-царю, на то воля не его, а твоя — великого князя Святой Руси!
— Верно сказал! А што Талиб-царь?
— А ему ничего не оставалось: постоял, постоял да и ушел. По всему видать, испужался, как бы с верховьев Итиль-реки ушкуйники ноугородские не нагрянули. Замест себя властитель булгарский трех воевод оставил с сотней ратников — семью свою торговать у Летки. А сам скоро в пределы свои утек... Мне б надобно к Летке поспешать со словом твоим. Он наказывал, штоб яз скорее обернулся.
— Подождет! Дам яз тебе слово для Летки, как только болячку сию сковырнем. — Князь показал на крепость, мимо которой они как раз проплывали.
— Да-а, болячка! — покачал головой Останец. — Из камня вся. Стены ее огнем не спалишь, как спалили мы клети на валах Булгар-града. Эт-то те...
— Спалим! — сурово сказал князь. — Еще как спалим-то! Огонь, он, брат, и камень сокрушить может!
— Да ну-у?! — разинул рот Останец.
— Вот те и «ну-у», — передразнил Святослав. — А што, ноугородцы да ростовцы так и не потревожили владений булгарских?
— Сказывали доглядчики, успел царь Талиб отразить ушкуйников. Были ноугородцы с ростовцами и воями иных северских земель, да што толку-та? Ежели б пораньше, когда мы с Камы-реки на Русь пробивались, а то...
— Эх ты, голова-мякина. — Святослав ткнул пальцем в бок отроку. — Главное свершили вы в деле ратном: не пустили ворога на Русь Светлую, не дали пошарпать али-хану булгарскому земель ростовских да ноугородских, как он того хотел. А теперь тот Талиб-царь у меня вот где! — Князь сжал пальцы в кулак... — Ладно, завтра с Добрыней поспешишь назад. Все, што надобно, воевода сей передаст Летке. А тебя за весть добрую жалую десятью гривнами серебра и двором в Киев-граде!
Останец хлопал удивленными глазами и только рот разевал. Наконец отрок пришел в себя, вымолвил:
— А яз мыслил, ты плетьми меня наградишь за весть черную о погибели на земле булгарской воев нашенских.
— Витязям земли Святорусской слава! Они за правое дело жизни свои положили и тем принесли Руси мир с булгарами. Это главное! Ты мне добрую весть о том принес. А по делу и награда... А потом, молод ты еще. Знал хитрый Летко Волчий Хвост, кого послать. Яз тебя и за другую весть пожалел бы, за самую черную. — Великий князь Киевский замолчал, опустив голову в глубоком раздумье.
Останец больше не решался ничего говорить. Святич греб молча и за все время пути не проронил ни слова. Наконец Святослав очнулся от дум, поднял голову, глаза его грустно смотрели на реку.
