Стрелы Перуна - Пономарев Станислав Александрович
— М-да. Что еще скажешь?
— Все тайные ходы, известные мне, ведут в детинец. А там самые опытные и сильные воины царя Итиля. Детинец защищен двенадцатью башнями. Сотня россов, пробравшись туда, будет сразу обнаружена и истреблена.
— А во внутренние башни ежели попасть? Запершись в них, можно выдержать любую осаду.
— Попробуем, — согласился Лорикат. — Но думаю, все ходы там уже засыпаны...
— И все же попытать счастья надобно. Ежели поможешь, сразу станешь богаче богатого купца. Слово мое твердо!
— Давай воинов, царь Севера! — блеснули сонные глаза грека. — Если в южной башне хазары засыпали только подвал, тогда еще есть возможность захватить ее. Но сотни воинов мало, может мгновенно вспыхнуть бой.
— Сколько ратников надобно?
— Вдвое больше.
— Добро! Дам самых лихих удальцов.
— Надо торопиться!
— Понимаю. Эй! Кто там есть?! — позвал князь своих телохранителей.
Подошел Святич.
— Колюту переяславского отыщи мне, да поскорей.
— А он у соседнего костра.
— Позови!
Когда сотский появился, Святослав вкратце объяснил ему суть дела, потом показал на грека:
— Остальное он расскажет. Да поторопись!
— Сполню, князь, как велишь! — Глаза переяславского удальца загорелись, и он сразу стал похож на барса, готового к стремительному прыжку.
Проницательный Святослав усмехнулся.
— Ну-ну, не горячись! Дело нелегкое. — Князь хлопнул Колюту по плечу. — Иди! Время к делу зовет.
Князь постоял в одиночестве, глядя на пляску огня в костре, потом повернулся и зашагал в темноту к сакле, где собрались на военный совет русские военачальники.
Святослава ждали. Он приказал говорить. Внимательно выслушал своих сподвижников, потом заявил твердо:
— Как брать Белую Вежу, яз ведаю! Мне надобно знать не это. Ядрей, помолчи! Глупость твою тож потом обсудим. То добро, што ты сохранил от огня посад, ибо все горению подверженное нам пригодится.
Воеводы недоуменно посмотрели на своего предводителя.
— Твердь козарскую будем брать с воды!
Свенельд криво усмехнулся. Святослав заметил, вспыхнул гневом.
— Дивлюсь вам! — Кулак князя сжался, костяшки пальцев побелели. — За многие лета козары так укрепили стену сию, — он указал на ворота и башни островных сооружений, — што всякая попытка сокрушить ее будет стоить много крови и времени. А вот времени-то у нас нет! Ежели мы проваландаемся тут десяток дней, козары вновь успеют собрать силы и напасть на нас. Тогда и воевода тмутараканский хорошо подготовится к защите и сам нападет на поредевшие дружины русские. А это значит, мы никогда не вернемся домой и ляжем костьми тут, на чужой земле!
— Мы смерти не страшимся! — мрачно заметил Свенельд.
Святослав зло посмотрел на него.
— Не то худо, страшишься аль нет! Глупо погибать, не свершив задуманного! Тут, в Диком Поле, мы Русь Святую оберегаем от козарских набегов! И срамно нам будет домой воротиться, коль мы сей гадюшник не раздавим. — Князь указал на Саркел. — Мы благо земле своей искать пришли по трудной дороге, и дорога сия кровью русской полита. Кровь отмщения требует!.. А ты так и не стал руссом! — гневно укорил Святослав воеводу.
Желваки загуляли в сухих скулах варяга, шрам на лице побагровел, льдистые глаза вспыхнули злобным огнем. Но Свенельд промолчал и на сей раз.
— Сказывай, княже, што надумал? — подал голос Добрыня.
— Говори! Мы в воле твоей! — поддержали воеводы.
— Ты велик, каган Урусии! Говори! — воскликнул Эрнак Свирепый.
— Твердь сию могутную с реки возьмем. Смотрел яз стену ту — обветшала: снизу местами камень рассыпался, водой пропитался. Вот тут-то, где козары не ждут нас, мы и ударим. Завтра поутру мы пустим сверху по стрежню Дона все челны, захваченные у козар. Наполним их дровами, дегтем, смолой и направим на твердь. И все, што только гореть может, мы будем сплавлять по реке к Белой Веже. Посад этот разберем и для того ж дела сподобим. Под стены сии и башни надобно пригнать более и более огня и держать его, покамест он дело свое не сделает!
— Камень не загорится. Огнем его не возьмешь, — проскрипел Свенельд: в него сегодня словно бес противоречия вселился.
Святослав болезненно поморщился. Только сейчас он до пустоты в душе ощутил, как не хватает здесь умного и сурового наставника его — воеводы Асмуда. И великий князь как-то по-новому, мудро и всепонимающе посмотрел прямо в холодные глаза варяга.
— Верно мыслишь. Ой как верно! Да только жито не в поле, а в закромах считают. Поглядим, прав яз или нет, как до дела дойдет.
Не один Свенельд усомнился в правильности княжеского расчета. Но на то воля его: пусть балует. Это не битва — ратников не терять. Не выйдет по-княжески, так на веки вечные осмеет себя. Святослав с усмешкой смотрел на своих сподвижников. Те молчали, опустив глаза.
— Не верите?! Ну-ну! — И снова голос великого князя стал жестким и твердым, как в битве: — Воле моей не перечьте! Всякий, кому какое дело положено, штоб поутру исполнял без промедления. Иначе... — Очи Святослава грозно сверкнули, а лицо стало сурово-каменным. — Все!
— Будь по-твоему! — загалдели воеводы, поднимаясь. — Раз велишь, сполним!
— Больше огня! Огня! — напутствовал их князь на прощание. — Свенельд, Добрыня, останьтесь. Вы мне нужны еще.
Когда воеводы ушли, Святослав дополнил свою мысль:
— Огонь и дым сгонят козар с башен и стены. Тогда вы с пороками на лодиях подойдете к ним шагов на пятьдесят, а то и ближе. Ни одна стрела козарская не помешает вам сокрушать каменную преграду.
— Это дело! — сразу согласился Свенельд. — В пороки яз больше верю!
— Одно другому не помеха! — раздраженно ответил варягу Добрыня, недовольный тем, что воевода Свенельд так и не поверил в военную затею Святослава. Сам он безоговорочно принял необычный план штурма неприступной хазарской твердыни. Светлый ум князя-витязя не раз и не два выручал дружины русские из, казалось бы, неодолимой беды. А боевая удача всегда сопутствовала русскому оружию, если во главе полков стоял сам Святослав.
И еще подумалось витязю: «Ежели бы ты, варяг, дело по-своему вершил, так половину воев поклал бы под стенами тверди сей. И отступил бы с позором, как некогда от Ужгорода. Потом обвинил бы в поражении нас, руссов, скот, как ты втайне о нас думаешь! Што для тебя есть кровь русская, Черный Ворон Сантал?! Так — водица!»
Свенельд вскоре ушел. Добрыня, как это часто случалось, ночевать остался у князя...
Но заснуть им не удалось: из ночного поиска вернулись охотники с Колютой во главе.
— Ну што? — встретил их вопросом Добрыня. Святослав промолчал. И так все было ясно: поиск не удался. Лорикат подтвердил это:
— Ход засыпан. Не успели.
— Схватили мы было одного козарина, — рассказывал Колюта. — Кто, не ведаем. Видать, из тверди тайно уплыть норовил. Вот. — Он бросил на стол мокрый козий бурдюк. — Мож, доглядчик, а мож, сам хакан-бек норовил удрать?
— Што ж вы так оплошали? — укоризненно глянул на него Святослав.
— Да больно уж прыткий удалец оказался. Яз его ухватил за ногу, да тот каблуком мне по темечку как шмякнет, аж в глазах помутилось. Потом яз прямо под стену поднырнул, по лестнице за ним кинулся, а он как завопит. Тут коз ары с огнем набежали, ну яз на попятной. Кто-то копье вослед метнул, чуть не в спину мне... Зато вот. — Колюта положил рядом с бурдюком красный, расшитый жемчугом сапог. — Должно, хаканов, — похвалился сотский.
— Он же один. Што в нем толку? — засмеялся Добрыня.
— Твердь возьмем — и другой отыщу. Яз его...
— Ну довольно! — прервал его Святослав. — Идите спать. Поутру много дел грядет. А ты, — обратился к Добрыне, — накажи Рудомиру, штоб с реки глаз не спускал. А то еще кто-нибудь удрать захочет.
