Сергей Шведов - Поверженный Рим
– Благородную Галлу мы непременно найдем, – спокойно произнес Перразий. – Если, конечно, в ее похищении замешаны люди.
– То есть как это? – Гонорий оборвал свою страстную обличительную речь и в растерянности уставился на Перразия.
Олимпий оказался куда сообразительнее императора и тут же подхватил мысль, оброненную комитом агентов:
– Я тебя предупреждал, божественный Гонорий…
– Но ведь вы сожгли демона! – взревел обиженный император.
– Мы сожгли оболочку, – вздохнул Перразий. – Но для того, чтобы извести демона, этого оказалось слишком мало. Я получил сведения из Нижней Панонии, где вновь объявился рекс Аталав.
– Этого не может быть! – воскликнул магистр двора. – Я убил его собственной рукой!
Положим, Олимпий лгал, но лгал до того убедительно, что ему поверил не только Гонорий, но даже Себастиан, ничего не знавшей о давней интриге.
– И тем не менее Аталав жив, более того, он стоит во главе воинственного племени древингов, с которым у нас будет еще немало хлопот. Венедские жрецы считают рекса Аталава ярманом, то есть существом, наделенным божественной энергией.
– Сатанинская эта энергия, а не божественная! – возмутился Гонорий.
– Совершенно с тобой согласен, – кивнул комит агентов. – Тем не менее рекс Аталав обладает способностью менять внешность и проходить сквозь стены.
– С чего ты это взял? – нахмурился Гонорий, заподозривший Перразия в старческом маразме.
– Есть основания полагать, что демон проник в Ровену под видом христианского священника.
– Не морочь мне голову, Перразий, – зло ощерился Гонорий. – В Ровене не было никого за последние дни, кроме сиятельного Аттала и его супруги Пульхерии.
– Священник был, – возразил императору комит доместиков Себастиан. – Но я полагал, что он приехал вместе с префектом Рима. Кажется, он называл себя отцом Викентием.
– В свите сиятельного Аттала отца Викентия не было, – возразил Перразий. – Это я знаю совершенно точно, поскольку проделал с префектом весь путь от Медиолана до Ровены.
Божественный Гонорий, если судить по слегка побледневшему лицу, принял близко к сердцу слова Перразия. Дело в том, что он видел подозрительного Викентия в покоях своей сестры. И этот скользкий тип даже пытался усовестить Гонория, обвиняя его в дурных помыслах. Правда, речь его была темной и малопонятной, а потому император просто махнул в сторону моралиста рукой.
– В любом случае поиски Галлы не следует прекращать, – нахмурился Гонорий. – Как и поиски демона. В любом обличье – Викентия ли, Аталава ли. Ты меня понял, высокородный Перразий?
– Понял, император.
Гонорий выпроводил комита агентов и комита доместиков, после чего насмешливо покосился на магистра двора:
– И что ты об этом думаешь, Олимпий?
– Я думаю, что мой брак с твоей сестрой стал поперек горла магистру пехоты Иовию и префекту Рима Атталу. И они с помощью Викентия, присланного епископом Амвросием, уговорили Галлу бежать из Ровены.
– А как же демон Аталав? – прищурился на сердечного друга Гонорий.
– Мы действительно сожгли тело человека, убитого в доме сиятельного Сальвиана, но поскольку лицо его было разбито, я не могу с уверенностью утверждать, что это был рекс Аталав.
– Иными словами, этот человек мог быть любовником Анастасии? И почтенная матрона не стала поднимать по этому поводу шум, дабы не огорчать своего мужа?
– Все может быть, – усмехнулся Олимпий. – Так что мы будем делать, божественный Гонорий?
– Галлу следует искать в Риме под крылышком префекта Аттала. И когда ты ее найдешь, я накажу тех, кто считает божественного Гонория законченным идиотом. Похищение сестры императора и невесты магистра двора – это серьезное преступление, Олимпий, и люди, совершившие его, понесут ответственность, несмотря на высокие чины и звания.
Увы, поискам благородной Галлы помешали готы рекса Валии, неожиданно вторгшиеся в пределы Италии. Сиятельный Олимпий был поражен этим известием в самое сердце. Если верить комиту доместиков Себастиану, то готы уже миновали Аквилею и теперь двигались к Вероне. В такой сложной ситуации покидать Ровену было верхом безумия, ибо пока что не удалось установить, какие цели преследует рекс Валия, наводнивший Италию огромным войском с многочисленным обозом. Готы катились по Италии как саранча, поедая все, что запасливые обыватели приготовили на долгую зиму. Магистр пехоты Иовий отвел легионы к Медиолану, отдав Верону на растерзание обезумевшим варварам. Искусный маневр Иовия привел в бешенство Гонория. Возможно, магистр пехоты и спасал таким образом Медиолан, зато дороги на Рим и Ровену оказались открытыми. Теперь рексу Валии оставалось только переправиться через обмелевшую в эту осеннюю пору реку Пад и прибрать к рукам беззащитную Италию. В распоряжении комита Себастиана имелось восемь тысяч легионеров и две тысячи гвардейцев императора, так что за Ровену, окруженную со всех сторон реками и болотами, можно было не опасаться. Если готы сунутся сюда, то непременно обломают зубы о высокие стены города. Но вот что касается Рима, то его участь вызывала сильнейшую тревогу и у императора, и у его советников. Правда, в последнее время ввиду непрекращающихся угроз со стороны варваров удалось подправить обветшавшие городские стены, но эти стены кто-то должен был защищать.– Ты все-таки поедешь в Рим, Олимпий, – распорядился император.
– Но я рискую угодить в руки варваров! – возмутился магистр двора.
– Тебе придется поторопиться, – бросил в его сторону злой взгляд Гонорий. – Передашь Аталлу, чтобы он вызвал легионы из Апулии и Калабрии. Вместе с городскими легионерами они составят внушительную силу. А ты, Себастиан, найди человека, которому придется отправиться в Константинополь. Думаю, мой брат, божественный Аркадий, понимает, чем обернутся для империи бесчинства рекса Валии. С готами должно быть покончено раз и навсегда.
Олимпию все-таки удалось добраться до Вечного города раньше готов рекса Валии. Впрочем, особой необходимости в его присутствии здесь, как оказалось, не было. Римский сенат уже принял решение стянуть к городу все легионы из ближних городов и провинций. А опытный чиновник, префект Аттал, выполнил это решение с похвальной быстротой. Увы, прибытие в Вечный город десяти тысяч лишних ртов не вызвало восторга у его обитателей. Рим уже сейчас испытывал недостаток продовольствия. Заслышав о вторжении готов, торговцы придержали хлеб в расчете на прибыль. Аттал выбивался из сил, но, увы, сделать ему удалось немногое. Продовольствия должно было хватить максимум на месяц осады, а потом следовало ожидать голодных бунтов, эпидемий и прочих малоприятных последствий войны. Префект Аттал, комит Никомах, командовавший гарнизоном Рима, и сенатор Пордака сошлись во мнении, что готы на штурм не пойдут. Скорее всего, они перекроют подъезды к городу и примутся разорять окрестности, благо вокруг Вечного города в избытке богатых поместий.
