Валерио Манфреди - Спартанец
Он видел, что по мере его приближения к Лаконии, последствия землетрясения становились все более чудовищными. Деревянные дома все же устояли, а каменные строения разрушены полностью сильными толчками. Повсюду рыдающие женщины и озадаченные мужчины бродили среди обломков или копались в камнях. Дети в отчаянии кричали, зовя своих родителей, которые, возможно, были погребены навеки под развалинами своих домов.
Клейдемос проспал несколько часов на сеновале, упав без сил от усталости и перенесенных страданий, затем снова отправился в путь, теперь в сторону Макиста, то и дело останавливаясь, чтобы могла отдохнуть лошадь. Он боялся того, что могло произойти с его домом и матерью. Было понятно, что от землетрясения пострадал весь Пелопоннес, у него не было уверенности в том, что дом Пелиаса и Антинеи также не был разрушен.
Макист тоже лежал в развалинах, он увидел сотни трупов, лежащих вдоль дорог, к ним постоянно прибавлялись новые, когда оставшимся в живых удавалось расчистить завалы между разрушенными домами.
Он остановил двух всадников, которые подъезжали на полном скаку с южной дороги.
— Откуда вы? — прокричал он им.
— Из Тегеи.
— Как тебя зовут?
— Я Клейдемос, сын Аристарха, спартанец. Какие новости о моем городе?
— Все плохие, — ответил один из них, качая головой. — Большинство домов разрушено или внушают опасения. Тысячи смертей. Всех дееспособных людей просили оказать помощь в проведении спасательных мероприятий и поддержании порядка в городе. Многие из старейшин мертвы, а также несколько эфоров. Общественные беспорядки приняли угрожающие размеры.
— А что цари?
— Царь Архидам жив, один из моих товарищей видел его около акрополя, где расположился его штаб. Мне ничего не известно о царе Плистархе.
— Куда сейчас вы направляетесь?
— На север, искать помощь, в Аркадию, даже в Ахею, если потребуется. Но мы ничего не находим, кроме смерти и руин. Мы встретили двоих из царской охраны, направляющихся в Сикион и Коринф в поисках помощи. Амиклы сравнялись с землей. Гифеум почти полностью разрушен. Поторопись, если у тебя в Спарте есть кто-нибудь из членов семьи, потому что город разрушен.
Они галопом понеслись вперед на север, а Клейдемос пришпорил своего коня в противоположном направлении.
По дороге он встречал колонны беженцев с тележками и вьючными животными. Мимо проносились и группы всадников, покрытые грязью, которые били кнутом своих лошадей и кричали, пробираясь через бездомные толпы беженцев.
Он оставил за собой Селласию, пострадавшую от разрушений, добрался до берегов Еврота, сейчас уже полноводного.
Через несколько часов он будет в Спарте, если только его конь сможет вынести такую нагрузку и такое напряжение…
Сильное животное буквально пожирало дорогу, брюхо его стелилось по земле, ритмично вытягивалась вперед голова на выгнутой дугой мощной шее. Клейдемосу приходилось часто замедлять его бег, чтобы у скакуна не разорвалось сердце.
Вокруг него повсюду были видны следы разрушений, ужасные и драматические. Чем ближе он подъезжал к городу, тем больше видел поселков и деревень, превращенных в груды обломков, без единой сохранившейся стены в поле зрения.
Должно быть, погибло все население, если толчки, которые он ощущал в Ифоме, были лишь далеким отголоском жуткого землетрясения, которое охватило всю Лаконию, сравняв город за городом с землей, внезапно обрушившись на большую часть населения ночью, когда все спали.
Постепенно он начал замечать группы гоплитов в полном боевом вооружении и доспехах, охраняющих перекрестки и патрулирующих окрестности, проникающих на вспаханные поля, пропитанные дождем.
Что могло случиться на этой земле? Что тут произошло?
По мере его продвижения вперед патрули стали встречаться все чаще, они включали в свой состав и юнцов и даже раненых с самодельными повязками, но, тем не менее, со щитами, на которых красовалась красная лямбда.
Клейдемос не останавливался для расспросов, беспокоясь о безопасности матери.
Наконец, когда уже наступила ночь, в поле его зрения оказался дом Клеоменидов. Все, что он смог увидеть, представляло собой темную массу на фоне сельской местности, невозможно было определить, остался ли дом целым и невредимым, или он превратился в бесформенную груду развалин.
Как только он добрался до входа во двор, он вздохнул с облегчением: здесь и там появились трещины, крыша частично прогнулась, но в целом, прочное каменное строение, соединенное по углам, выдержало, в то время как конюшни и крестьянские постройки были разрушены.
Однако внутри не горел свет, не было слышно ни звука. Он распахнул дверь, оттолкнув обломок камня, который частично загораживал вход.
В очаге все еще тлели последние красные угольки, ему удалось вновь разжечь огонь и зажечь факел.
Многие потолочные балки сместились со своего места, некоторые свисали вниз. Он несколько раз позвал мать, затем Алеса, но ответа не было. Он бегал из комнаты в комнату, но никого не обнаружил. Дом был совершенно пустой, хотя огонь в очаге еще вчера вечером разжигали, и нигде не было видно следов крови.
Кровать в комнате матери была полна обломков и пыли, но, казалось, там никто и не спал. Он вернулся в огромный атриум и сел около очага, охваченный болью.
Что могло случиться за время его отсутствия? Было похоже на то, что мать покинула дом; может быть ее вытащили из него силой, пока Клейдемоса не было? Он не мог поверить, что она могла уйти, не оставив никакого сообщения.
Он настолько устал, что у него не было сил начинать поиски в темном дворе или, еще хуже, в опустошенном городе.
Он вышел из дома, чтобы позаботиться о лошади: бедное животное, мокрое от пота и ослабленное нагрузкой и напряжением, нужно защитить от холодной, ветреной ночи.
Он получше вытер его сеном, которое нашел, двигаясь ощупью в темноте около развалин конюшни. Спину коня накрыл одеялом и отвел его под навес, бросив немного фуражного корма перед ним, и, наконец, вернулся в дом.
Понимая опасность того, что возможные толчки могут обрушить на него весь потолок, он притащил свою кровать поближе к очагу и бросился в нее, лишившись последних сил.
Издалека доносились приглушенные крики и сдавленные вопли измученного города.
Спарта Непобедимая…
На далеком, разбитом прибоем мысе Тенар, храм Посейдона рухнул на свое основание. Статуя бога, которого мореплаватели называли Эносигей — «Сотрясатель Земли» — упала со своего пьедестала и скатилась к подножью алтаря, все еще запятнанного кровью илотов.
Клейдемос поднялся до восхода солнца, разбуженный мычанием голодного быка, который пережил землетрясение и сейчас крутился около разрушенной конюшни в поисках корма. Он посидел немного, стараясь привести в порядок свои путаные мысли. Его расстраивало исчезновение матери, но оставалась надежда на то, что она вместе с Алесом нашла убежище в горах.
