Георгий Тушкан - Джура
— Джура в отряде Козубая; это все знают, никто ничего не заподозрит.
Юсуф, соглашаясь, кивал головой и ехал, погруженный в думы. Он получил приказ имама Балбака склонить весьма влиятельного советского работника Садыка на сторону исмаилитов, но из этого ничего не получалось.
Подъезжая к юртам, Артабек остановил лошадь спутника и сказал:
— Значит, помните, уважаемый: все баи, которые собираются угонять скот за границу, — мои родственники. Джура горяч, как огонь, и поспешен в решениях. С ним надо вести себя очень осторожно.
Юсуф сердито ударил свою лошадь нагайкой и поскакал к юрте.
— Фирман надо передать, — сказал он.
— Будет исполнено, — ответил Артабек. — Сам повезу!.. Это мой старший брат Юсуф, очень большой человек, кандидат партии, председатель Совета, — сказал Артабек, открывая полог юрты для гостя.
Джура протянул для пожатия две руки, но почтительно пожал протянутый ему палец.
— Есть большой разговор, — сказал Юсуф. — Сейчас перейдем на новое пастбище. Проводи нас, поговорим по дороге. Мы дадим тебе лошадь.
Несмотря на радость, наполнявшую его сердце, Джура нахмурился. Ему не понравилось, что председатель подал ему палец и говорит заносчиво и высокомерно. Кроме того, ему показался странным ночной перегон скота. Артабек снова придержал полог для высокого гостя, но Джура вышел первым, и раздосадованный Артабек выругал его про себя неучем.
Они сели на лошадей.
— А юрты? — спросил Джура.
— Их привезут вслед за нами, — ответил Артабек. — Сначала погоним скот.
Была темная ночь. Пастухи гнали стадо на восток. Не было слышно привычного звона колокольчиков, и это удивило Джуру, но он молчал. Не успели они завернуть за холмы, как впереди послышался топот и крики людей. Стадо остановилось.
— Вперед! — сказал Артабек.
Они подъехали к спорящим. Юсуфа почему то рядом с Джурой не оказалось.
— Кто здесь? Что надо? — сердито, но не слишком громко закричал Артабек. — Здесь Джура из добротряда Козубая командует этим делом. Кто ему мешает?
Встречные всадники подъехали ближе.
— Ты здесь, Джура? — раздался удивленный голос.
— Я, — ответил Джура, узнав первого всадника. — Чего ты, Уразалиев?
— Так!.. Смотрим… Что то сегодня ночью много скота гонят…
— Меняют пастбище, — сказал Джура.
— Ночью? — удивился Уразалиев. — Если бы не ты, Джура…
— Нечего, нечего болтать, как бабы! — крикнул Артабек. — Дело есть. Гони! — И, схватив лошадь Джуры за повод, Артабек двинулся дальше.
Вскоре к ним присоединился Юсуф. Он говорил с Артабеком на непонятном для Джуры языке. Джура чувствовал по тону Артабека, что тот сердится и чего то боится; это опять неприятно удивило Джуру. — Скажи, Артабек, — спросил он, — что ты хотел сказать словами: «Джура командует этим делом»?
— Тебя все уважают, и твое слово свято. А если встретим джигитов Козубая, я опять так же скажу, чтобы овец не задержали.
— А разве Козубай запрещает гнать скот ночью? — спросил Джура, останавливая коня, и не услышал ответа.
— Ну, а если да, то что ты сделаешь? — помолчав, спросил Артабек.
— Ты ещё спрашиваешь! — укоризненно сказал Джура. — Разве слово твоего друга Козубая не закон для всех?
— Ты узнал секретное слово? — спросил молчавший до этого Юсуф.
— Узнал, — ответил Джура.
— Какое?
— Козубай запретил говорить пароль всем, кроме джигитов, которые отъезжают из крепости на операцию. — Эти новые для него слова Джура произносил с явным удовольствием. — А кто любопытствует насчет этого слова, те двуликие люди. Ты зачем выспрашиваешь у меня секретное слово?
Джура остановил коня. Чувство неприязни к Юсуфу возрастало.
— Я приобщен к этой тайне, — сказал Юсуф спокойно. — А спрашивал тебя, чтобы проверить, крепок ли ты на язык.
Джуре стало стыдно за свое ребячество, и он молча двинулся дальше.
Весь этот ночной переход был вовсе не так интересен, как предполагал Джура, и если бы не конь…
Тэке, успевший подраться с пастушескими собаками, бежал рядом. Изредка он в охотничьем азарте бросался на крайнюю овцу, и тогда все стадо шумно устремлялось вперед, но крики пастухов немедленно пресекали панику.
Пыль щекотала в носу. Морозило. Ехали довольно долго. Всадники остановились у темневшей перед ними юрты. Спешились.
— Джура, — торжественно сказал Артабек, — я и мой старший брат Юсуф дарим тебе серого коня, на котором ты ехал. Твои доброжелатели, Козубай и другие, отказали тебе в лошади, а нам для друга и лошади не жалко. Вот какие мы, исмаилиты, для исмаилита. Я хочу сказать — для тех, кто умеет быть мужчиной, — добавил Артабек, уловив недоуменное движение Джуры. — Зайдем в юрту, отдохнем, а завтра мы устроим той и будем отдыхать много дней, наслаждаясь жизнью.
Джура вошел в кибитку. В ней было много народу. Мужчины сидели на кошмах, полулежали на подушках и спали у стен. Вид у всех был усталый и сердитый.
При виде Юсуфа раздались радостные восклицания. Все стали протягивать руку для пожатия.
— Уважаемые, — сказал Артабек, — я хочу вам сказать: если кто найдет шерстяные коричневые одеяла, не трогайте их…
— Мы уже знаем! — закричали присутствующие.
— А вы пригнали?
— Пригнали, — ответил Артабек.
— И как это вас проклятые головорезы Козубая не поймали со скотом? — сказал пожилой толстый мужчина, от которого пахло сырыми кожами.
В то же мгновение Джура впился руками в его шею, поднял его в воздух и вышвырнул за полог.
Несколько рук схватили Джуру, но Артабек крикнул:
— Бросьте! Это наш! Это Джура, спаситель. Он помог нам с овцами.
Джуру отпустили.
— Этот старик пошутил, говоря о головорезах Козубая, он не думал тебя обидеть, — сказал Артабек. — Пошутил, понимаешь?
— В кибитке, где оскорбляют моих друзей, я не останусь! — сердито сказал Джура.
— Моя вина, — поспешно сказал хозяин юрты, угодливо хихикая. — Завтра днем ты получишь искупление моей вины. Наган хочешь?
— Давай сейчас!
— Сейчас нет! А завтра будет…
— Давай сейчас! — настойчиво повторил Джура.
— Ну, понимаешь, он ещё у хозяина — русского Ивашко. Мои люди в его отряде. Они завтра должны убрать его и…
Хозяин невольно вскрикнул.
Джура заметил, что Артабек наступил на ногу хозяину. Джура внезапно как бы весь застыл. Лицо его приняло безразличное выражение, но ноздри трепетали.
Внесли котел вареного мяса, и все сели вокруг.
— Я не буду есть, — сказал Джура.
