Вальтер Скотт - Роб Рой
— Этот бездельник, — сказал бэйли, — еще хуже, чем я думал: корыстная и вероломная тварь! О, мерзкий блеск наживы, обольщающий человека! Мой отец, декан, говорил, бывало: больше душ убито серебряной монетой, чем тел обнаженным мечом.
Подошла хозяйка и потребовала уплаты, включая в счет и то, что было выпито и съедено майором Галбрейтом с его друзьями-горцами. Английский офицер стал возражать, но миссис Мак-Алпайн объявила, что она полагалась только на честное имя офицера, упоминаемое между ними, а иначе не поставила бы им ни одной стопки. Увидит ли она когда-нибудь мистера Галбрейта, неизвестно — может, да, может, нет, — но она знает наверное, что получить с него свои деньги ей уже не придется, она — бедная вдова и живет только на то, что платят постояльцы.
Капитан Торнтон положил конец ее сетованиям, уплатив по счету сполна, что составило лишь несколько английских шиллингов, хотя та же сумма на шотландские деньги казалась весьма внушительной. Щедрый офицер хотел было расплатиться заодно за меня и за мистера Джарви, но бэйли, пренебрегши тихим советом хозяйки «выжимать из англичан все, что можно, потому что нам от них достаточно приходится терпеть», потребовал формальной справки, какая доля расхода падала на нас, и соответственно заплатил. Капитан воспользовался случаем принести нам извинение за арест: если мы благонамеренные подданные, сказал он, мы не обидимся, что нас дня на два задержали, когда это понадобилось для королевской службы, а если нет, то он только исполнил свой долг.
Мы вынуждены были принять извинение, раз отклонять его было бесполезно, и вышли из дому, чтобы сопровождать отряд в походе.
Вовек не забуду, с каким отрадным чувством переменил я продымленный, душный воздух темной шотландской хижины, где мы так неуютно провели ночь, на живительную прохладу утра; яркие лучи восходящего солнца падали из шатра лиловых и золотых облаков на такую романтически-прекрасную картину, какая никогда до той поры не радовала моих глаз. Слева лежала долина, где в своем пути на восток катился Форт, огибая красивый одинокий холм с гирляндами лесов. Справа, среди буйных зарослей, пригорков, скал, лежало широкое горное озеро; дыхание утреннего ветра курчавило на нем легкие волны, и каждая сверкала на бегу под лучами солнца. Высокие холмы, утесы, косогоры с колыхавшимися на них несажеными березовыми и дубовыми рощами образовали кайму у берегов пленительной водной глади и, так как листва перешептывалась с ветром и блистала на солнце, сообщали картине одиночества движение и жизнь. Только человек казался еще более приниженным среди этого ландшафта, где каждая обыденная черта природы дышала величием. Десять-двадцать убогих лачуг (буроков, как назвал их бэйли), составлявших поселок, именуемый клаханом Эберфойл, были сложены из булыжника, скрепленного вместо извести глиной, и покрыты дерном, бесхитростно положенным на перекладины из нетесаных бревен — березовых и дубовых, срубленных в окрестных лесах. Кровли так низко спускались к земле, что мы, по замечанию Эндрю Ферсервиса, могли бы прошлой ночью проехать по поселку и не заметить его, пока наши лошади не провалились бы где-нибудь в трубу.
Мы видели, что лачуга миссис Мак-Алпайн при всем своем убожестве была много лучше всех других домов в поселке, и смело скажу (если после моего описания у вас возникла охота посмотреть на нее): едва ли в наши дни вы нашли бы в ней значительные улучшения, потому что шотландцы не так-то быстро вводят у себя какие-нибудь новшества, хотя бы и полезные. note 87
Обитатели этих убогих жилищ всполошились при нашем отъезде, и когда наш отряд в двадцать человек перед выступлением выстраивался в ряды, старые ведьмы поглядывали на нас в приоткрытые двери лачуг. Когда эти сивиллы высовывали свои седые головы, наполовину покрытые тугими фланелевыми чепцами, и хмурили косматые брови, и поднимали длинные костлявые руки со странными жестами и ужимками, и перекидывались замечаниями на гэльском языке, мне вспоминались ведьмы из «Макбета» и чудилось, что лицо каждой старой карги отмечено коварством вещих сестер. Выползали и маленькие дети: одни совсем голые, другие кое-как прикрытые лоскутами клетчатого сукна; они хлопали в крошечные ладошки и скалили зубы на английских солдат с выражением ненависти и злобы, не по годам глубокой. Меня особенно поразило, что среди жителей клахана, многолюдного при небольших его размерах, совсем не видно было мужчин — ни даже мальчиков десяти — двенадцати лет; и мне, естественно, пришло на ум, что от мужчин, мы, пожалуй, получим в дороге более ощутимые доказательства той ненависти, что тлела на лицах вокруг и пробуждала ропот женщин и детей.
Только когда мы тронулись в поход, озлобление старших членов общины прорвалось наружу. Последняя шеренга солдат вышла из деревни, чтобы двинуться по узкой, избитой колее, оставленной санями, на которых местные жители перевозят торф, и ведущей в леса, окаймляющие нижний конец озера, когда вдруг пронзительный женский вопль пронесся в воздухе, мешаясь с писком малых детей, гиком мальчишек и хлопаньем в ладоши, каким обычно гэльские дамы подкрепляют изъявление ярости и горя. Я спросил у бледного как смерть Эндрю, что все это значит.
— Боюсь, мы узнаем это слишком скоро, — ответил тот. — Что это значит? Это значит, что эберфойлские женщины клянут и поносят красные куртки и призывают беду на них и на каждого, кто говорит на саксонском языке. Я слышал и в Англии и в Шотландии, как ругаются бабы, — услышать, как баба ругается, нигде не диво, но таких зловредных языков, как у этих северных ведьм, таких мрачных пожеланий: чтоб людей перерезали как баранов, чтоб врагу по локоть искупать руки в крови их сердец и чтоб им умереть смертью Уолтера Каминга из Гийока, note 88 от которого ничего не осталось и собакам на обед, — такой страшной ругани я не слыхивал из человечьей глотки. Сам дьявол не научил бы их лучше проклинать. Хуже всего то, что они нам советуют идти вдоль озера и поглядеть, на что мы там нарвемся.
Сопоставив сказанное мне Ферсервисом с моими собственными наблюдениями, я окончательно уверился, что горцы намерены напасть на наш отряд. Дорога, пока мы шли вперед и вперед, казалось, все больше позволяла опасаться такой неприятной помехи. Вначале она вилась стороной от озера, по болотистому лугу, поросшему кустами, проходя иногда сквозь темные, густые заросли, где в нескольких ярдах от нашего пути легко могла бы укрыться засада, и много раз пересекая бурные горные потоки, в которых вода часто доходила пехотинцам до колен, а течение было так стремительно, что устоять против него можно было, только если идти по двое, по трое, крепко взявшись под руку. Я был совершенно незнаком с военным делом, но мне представлялось несомненным, что полудикие воины, какими были, как я слышал, шотландские горцы, на таких переходах могли с большой выгодой атаковать отряд регулярных войск. Природный здравый смысл и острая наблюдательность бэйли привели его к тому же выводу, как я это понял из его попытки договориться с капитаном, к которому он обратился в таких выражениях:
— Капитан, не подумайте, что я хочу к вам подольститься, добиваясь каких-нибудь милостей — их я презираю; и оговариваю: я оставляю за собой свободу действий и право жалобы на притеснения и беззаконный арест, — но, как друг короля Георга и его армии, я позволю себе спросить: не кажется ли вам, что вы могли бы удачней выбрать время для похода в горы? Если вы ищете Роб Роя, то надо вам знать, что при нем всегда состоит не меньше полусотни человек; а если он прихватит гленгайлских молодцов и ребят из Гленфинласов и Балквиддеров, он задаст вам перцу. Как друг короля, искренне вам советую — возвращайтесь вы лучше назад в клахан, потому что женщины в Эберфойле — все одно что чайки и буревестники в Кумризе: клекочут всегда к непогоде.
— Не беспокойтесь, сэр, — ответил капитан Торнтон, — я исполняю данный мне приказ. И если вы друг короля Георга, вам приятно будет узнать, что этой банде негодяев, чья разнузданность так долго нарушала спокойствие страны, невозможно ускользнуть от мер, принятых теперь для расправы с ними. Эскадрон милиции под командой майора Галбрейта соединился уже с двумя другими конными отрядами, и они займут все горные проходы в нижней части этой дикой страны; триста горцев под предводительством двух джентльменов, которых вы видели в трактире, заняли верхние проходы, а несколько сильных частей гарнизона расставлены в горах и долинах по различным направлениям. Наши последние сведения о Роб Рое соответствуют сообщениям его шпиона: поняв, что окружен со всех сторон, Роб Рой, по-видимому, отпустил большую часть своих приверженцев с целью либо спрятаться, либо выбраться из кольца, пользуясь превосходным знанием обходных дорог.
— Что-то мне сомнительно, — сказал бэйли. — В голове у Гарсхаттахина нынче утром было больше винных паров, чем здравого рассудка. И на вашем месте, капитан, я не стал бы в своих расчетах полагаться на горцев: ястреб ястребу глаз не выклюет. Они могут ссориться между собой, браниться, иногда угостят друг друга ударом палаша, но рано или поздно они непременно объединятся против всех цивилизованных людей, которые носят штаны на ляжках и имеют кошелек в кармане.
