Вальтер Скотт - Роб Рой
— Истинная правда, — сказал высокий горец, которого, как я узнал, звали Стюартом, — нам не надо было бы хлопотать и трудиться, устраивать тут совещания о том, как бы нам расправиться с Роб Роем, если бы Комилы не укрывали его. Я вышел раз на него с отрядом в тридцать человек из нашего клана — с Гленфинласами и кое с кем из Аппинов. Мы гнали Мак-Грегоров, как гонят оленя, пока не дошли до Гленфаллохской земли, и тут Комилы поднялись и не дали нам продолжать преследование, так что все наши труды пропали даром. А я дорого дал бы, чтоб еще раз оказаться так близко от Роб Роя, как в тот день!
Как нарочно, каждый предмет, затронутый воинственными джентльменами, давал моему другу бэйли повод к обиде.
— Простите, если я выскажу прямо свое мнение, сэр, но вы, пожалуй, сняли бы с себя последнюю рубаху, чтоб находиться так далеко от Роба, как сейчас. Честное слово, мой раскаленный резак ничто в сравнении с его палашом.
— Уж лучше бы вы не поминали свой резак, или, ей-богу, я заставлю вас проглотить ваши слова и дам в придачу отведать холодной стали, чтоб они навсегда застряли в вашем горле! — И, смерив бэйли недобрым взглядом, горец положил руку на кинжал.
— Не будем заводить ссоры, Аллан, — сказал его малорослый товарищ.
— Если джентльмен из Глазго питает уважение к Роб Рою, мы, может быть, сегодня ночью покажем ему его героя в кандалах, а поутру он увидит его пляшущим на веревке: слишком долго наша страна терпела от него, и песня его спета. Пора нам, Аллан, идти к нашим ребятам.
— Погодите, Инверашаллох, — сказал Галбрейт. — Помните, как это говорится. «Месяц светит», — сказал Беннигаск. «Еще по пинте», — ответил Лесли. Не вредно б и нам распить еще по чарке.
— Довольно мы выпили чарок! — возразил Инверашаллох. — Я всегда готов распить кварту асквибо или водки с порядочным человеком, но черт меня подери, если я выпью лишнюю каплю, когда наутро предстоит дело. И, по моему скромному разумению, Гарсхаттахин, вам пора подумать о ваших всадниках и привести их сюда, в клахан, до рассвета, чтобы нам не ударить лицом в грязь.
— Какого дьявола вы так спешите? — сказал Гарсхаттахин. — Обед и обедня еще никогда не мешали делу. Предоставили бы мне всем распоряжаться, я б ни за что не стал звать вас из ваших горных трущоб нам на подмогу. Гарнизон и наши собственные всадники без труда изловили бы Роб Роя. Вот эта рука, — сказал он, сжав кулак, — повалила б его наземь и не просила бы у горца помощи.
— Что ж, вы могли бы нас и не тревожить, — сказал Инверашаллох. — Я не прискакал бы сюда за шестьдесят миль, когда бы за мной не послали. Но, с вашего позволения, я посоветовал бы вам придержать язык, если вы желаете успеха. Над кем гроза, тому, говорят, долго жить; так и с тем, кого нам с вами называть излишне. Птицу не изловишь, кидая в нее шапкой. И так уже джентльмены узнали многое, чего бы им не довелось услышать, если б водка не была слишком крепкой для вашей головы, майор Галбрейт. Нечего вам заламывать шляпу и заноситься передо мной, любезный, потому что я этого не потерплю.
— Я уже сказал, — произнес Галбрейт с торжественной пьяной спесью, — я уже сказал, что этой ночью я больше не буду ссориться ни с гладким сукном, ни с тартаном. Когда исполню служебный долг, я охотно подерусь и с вами и с любым горцем или горожанином, но пока долг не выполнен — ни за что! Однако пора бы явиться сюда красным курткам. Если бы требовалось напакостить королю Иакову, нам не пришлось бы их долго ждать, а когда нужно оградить спокойствие страны, они, как добрые соседи, не волнуются.
Он еще не договорил, как мы услышали мерный шаг пехотного отряда, и в комнату вошел офицер, за которым следовали два-три ряда солдат. Офицер заговорил на чистом английском языке, который приятно ласкал мой слух, уже привыкший к разнообразным говорам Верхней и Нижней Шотландии:
— Вы, я полагаю, майор Галбрейт, командир эскадрона леннокской милиции, а эти два горца — те шотландские джентльмены, с которыми я должен встретиться на этом месте?
Те ответили утвердительно и предложили офицеру закусить и выпить, но он отклонил приглашение:
— Я и так опоздал, джентльмены, и хочу наверстать упущенное время. Мне дан приказ на розыск и арест двух лиц, виновных в государственной измене.
— Здесь мы умываем руки, — сказал Инверашаллох. — Я пришел сюда со своими людьми воевать с рыжим Мак-Грегором, убившим моего семиюродного брата Дункана Мак-Ларена из Инверненти note 86, но я не желаю трогать честных джентльменов, разъезжающих по своим личным делам.
— И я не желаю, — подхватил Иверах.
Майор Галбрейт принял торжественный вид и, предварив свою речь икотой, заговорил в таком смысле:
— Я ничего не скажу против короля Георга, капитан, ибо случилось так, что я уполномочен действовать от его имени. Но если одна служба хороша, это не значит, сэр, что другая плоха, и для многих имя «Иаков» звучит не хуже, чем имя «Георг». Один — король, сидящий на престоле, другой — король, который по праву мог бы сидеть на престоле; по-моему, честный человек может и должен соблюдать верность им обоим, капитан. Но пока что я разделяю мнение лорда-наместника, как подобает офицеру милиции и доверенному лицу, а говорить о государственной измене — значит терять напрасно время: меньше будешь говорить, скорее сделаешь дело.
— С грустью смотрю, на что вы употребили ваше время, сэр, — ответил англичанин (и в самом деле, в рассуждениях честного джентльмена чувствовался сильный привкус выпитых им напитков), — а хотелось бы, сэр, чтобы вы при таких серьезных обстоятельствах распорядились им иначе. Я посоветовал бы вам поспать часок. Джентльмены тоже из вашей компании? — добавил он, глядя на бэйли и на меня.
Занятые уничтожением ужина, мы даже и не оглянулись на офицера, когда он вошел.
— Путешественники, сэр, — сказал Галбрейт, — мирные люди — плавающие и путешествующие, как значится в молитвеннике.
— Согласно предписанию, — сказал капитан, взяв светильник, чтоб лучше нас разглядеть, — я должен арестовать одного пожилого и одного молодого человека, и мне кажется, эти джентльмены подходят под приметы.
— Осторожней, сэр, — сказал мистер Джарви. — Ни ваша красная куртка, ни шляпа с галуном не защитят вас, если вы нанесете мне оскорбление. Я вас привлеку к двойной ответственности: за клевету и за неправильный арест. Я свободный гражданин и член магистрата города Глазго; меня зовут Никол Джарви, как звали до меня моего отца. Я бэйли и с гордостью ношу это звание, а мой отец был деканом.
— Он был пуританским псом, — сказал майор Галбрейт, — и сражался против короля у Босуэл-бриджа.
— Он платил по своим обязательствам, мистер Галбрейт, — сказал бэйли, — и был честнее той особы, которую носят ваши ноги.
— Некогда мне слушать разговоры! — сказал офицер. — Я решительно должен буду задержать вас, джентльмены, если вы не предъявите свидетельства, что вы — верноподданные короля.
— Я требую, чтоб меня препроводили к каким-либо гражданским властям, — сказал бэйли, — к шерифу или мировому судье. Я не обязан отвечать каждой красной куртке, которая вздумает докучать мне вопросами.
— Хорошо, сэр, я буду знать, как мне с вами обойтись, если вы не захотите говорить. А вы, сэр? — обратился он ко мне. — Как ваше имя?
— Фрэнсис Осбалдистон, сэр.
— Как, сын Гилдебранда Осбалдистона из Нортумберленда?
— Нет, сэр, — перебил бэйли, — сын великого Уильяма Осбалдистона из торгового дома «Осбалдистон и Трешем» на Журавлиной улице в Лондоне.
— Боюсь, сэр, — сказал капитан, — ваше имя только усиливает подозрение против вас. Я вынужден потребовать, чтоб вы передали мне все находящиеся при вас документы.
Я заметил, что горцы тревожно переглянулись, услышав сделанное мне предложение.
— Мне, — сказал я, — нечего передавать.
Офицер приказал обезоружить и обыскать меня. Сопротивляться было бы безумием. Я сдал оружие и подчинился обыску, который произвели со всею учтивостью, какая при этом возможна. При мне не нашли ничего, кроме записки, полученной мною в тот вечер через хозяйку.
— Это совсем не то, чего я ждал, — сказал офицер, — но и это дает мне веские основания вас задержать. Я уличаю вас в письменных сношениях с разбойником, стоящим вне закона, Робертом Мак-Грегором Кэмбелом, который так долго был чумою здешних мест. Что вы скажете в объяснение?
— Шпионы Роба, — сказал Инверашаллох. — Вздернем их на первом же дереве, они этого вполне заслуживают.
— Мы едем за своим добром, джентльмены, — сказал бэйли, — за своею собственностью, случайно попавшей в его руки: нет, надеюсь, такого закона, чтобы человеку запрещалось беречь свою собственность.
— Как попало к вам это письмо? — сказал, обратясь ко мне, офицер.
Я не желал выдавать бедную женщину, которая передала мне записку, и промолчал.
— Вам что-нибудь известно об этом, любезный? — сказал офицер, глядя на Эндрю, у которого после брошенной горцем угрозы челюсти стучали, как кастаньеты.
