Христиан Вульпиус - Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников
— Останемся здесь или пойдем дальше?
Они спустились вниз и подошли к долине. Здесь им навстречу из кустарника вылез человек, знаками показывая им, чтобы они подошли ближе. Они последовали за ним в пещеру, где он сбросил с себя плащ. Перед ними стоял Лодовико.
— Графиня и старец послали меня известить вас об их приезде завтра или послезавтра. Я поспешил, чтобы встретиться с вами, и приехал как раз, когда солдаты задержали партию какого-то груза. Я прослышал, что это фальшивые монеты из замка. И еще говорили, что в замке находится Ринальдини. Я поспешил убраться, дрожал за вас и счастлив, что вижу вас живым и здоровым.
Лодовико передал Ринальдо небольшой пакет. В нем были драгоценности, деньги и векселя. Олимпия и старец писали ему о прекрасных перспективах и радовались, что смогут вскоре поведать ему об этом лично. Он прочел, обдумал свое положение и решился.
Лодовико и Неро он послал разведать, что слышно о старце и его приятельнице. Встретиться они могут в Масколи, как он им сказал.
Ринальдо оделся паломником и пошел, хромая словно дряхлый странник, в направлении к Таормине. Он изменился до неузнаваемости, так что мог идти спокойно.
В Таормине он нашел в гавани готовое к отплытию судно из Сардинии и поднялся на него, жалобно бормоча об обете совершить паломничество к чудотворному образу в Саорсе на Сардинии.
Капитан похвалил его благочестивое решение и охотно принял на судно.
Якоря были подняты, фелюга вылетела в море и благополучно достигла своей цели.
Ринальдо сбросил рясу паломника и поспешил в хорошо знакомый ему Кальяри. Здесь он снял квартиру и привел свой гардероб в блестящее состояние.
Он посещал церкви, гулял по бульварам и в общественных парках, но везде видел лишь чужие лица и имел мало возможностей для бесед.
Однажды он, как обычно, прогуливался вокруг садовых павильонов города; наступил вечер, и он вознамерился было уже вернуться к себе, но тут неожиданно оказался возле сада, калитка которого была отворена. Из сада доносилось пение и игра на гитаре.
Ринальдо прошел через калитку и углубился в сад. Музыка и пение как раз смолкли. Из беседки выскользнула женская фигура — незнакомка заторопилась по аллее в павильон.
Ринальдо собрался было покинуть сад, когда вдруг увидел у клумбы девушку. Он спросил, не продает ли она цветы.
— О да! — ответила девушка. — Сейчас я вас обслужу.
Она собрала прекрасный букет, за который ей хорошо заплатили. Девушка поблагодарила, но, видя, что щедрый покупатель не торопится уходить, спросила:
— Вы еще что-нибудь желаете?
— Я видел минуту-другую назад, как из беседки в дом ушла какая-то дама. Этот сад принадлежит ей?
— Да. Это синьора Фьяметта.
— Она замужем?
— Нет.
— Богата?
— О да!
— Есть у нее родители, сестры, братья, возлюбленный?
— Этого я не знаю. Я дочь ее садовника, но не ее подруга…
И девушка, сказав ему: «С Богом!» — пошла дальше.
Ринальдо тоже решил уйти, но тут в сад вошел, бросая вокруг себя мрачные взгляды, старик. Приветствие Ринальдо он принял весьма холодно, глянул на него пронзительно и прошел мимо, к павильону. На полпути он обернулся и спросил:
— Господин что-то здесь ищет?
— Что я ищу, я уже нашел.
Ринальдо показал на свой букет.
Старик хотел, казалось, спросить еще о чем-то, но воздержался и пошел дальше.
Ринальдо медленно зашагал к калитке.
Перед калиткой опустились носилки, которые несли два арапа. Из них вышла дама. Она отбросила вуаль, и Ринальдо взглянул ей в глаза, которые… но кто же в состоянии описать подобные глаза?
Ринальдо, пораженный, отступил на несколько шагов, сорвал шляпу с головы и поклонился. Дама улыбнулась, опустила, приветствуя Ринальдо, свой веер и не столько пошла, сколько полетела по аллее. Ее шелковые белые одежды шелестели; на бегу она потеряла один из нагрудных бантов. Ринальдо поднял его, поспешил было за дамой, но передумал, сунул бант в карман и покинул сад.
Придя домой, Ринальдо вынул находку из кармана.
Это был светло-голубой бант, из которого, когда Ринальдо стал внимательно его рассматривать, выпал маленький, скатанный в трубочку, исписанный листок.
Ринальдо раскатал листок и нашел… охранную грамоту, какие он, будучи атаманом разбойников, давал путникам, чтобы его люди их не ограбили.
Он все еще рассматривал этот своеобразный паспорт, когда в дверь к нему постучали. Он спрятал грамоту и открыл дверь.
В комнату вошла девушка. Это была Лизетта, дочь его квартирной хозяйки, бакалейщицы. Девушка несла миску с лимонами и ароматными апельсинами. На золотистых фруктах лежали цветы.
— Матушка посылает вам эти цветы и фрукты и просит вас принять их с тем же удовольствием, с каким они посланы.
Ринальдо принял миску и поблагодарил.
— То, что дает нам красивая, дружелюбная девица, обладает приятнейшей ценностью.
Лизетта, покраснев, опустила голову и быстро вышла из комнаты.
Ринальдо размечтался о даме, потерявшей нагрудный бант…
Он отправился в собор прослушать мессу. Здесь уже молилась, стоя на коленях, та незнакомка. Сердце его бешено заколотилось, он упал на колени позади нее.
Когда дама поднялась со скамейки, на которой, молясь, стояла на коленях, он вскочил, подошел к ней, подал дрожащей рукой святую воду и пробормотал:
— Я вручаю вам, прекрасная синьора, бант, который вы вчера обронили, когда я был необычайно счастлив, увидев вас в саду синьоры Фьяметты.
Улыбаясь, она взяла бант и сказала:
— Когда вы были столь счастливы?
— Да! Я был и стал опять… — прошептал он.
Она опустила глаза и пошла к двери церкви. Здесь она остановилась и посмотрела на него:
— Вы здесь чужой?
В подтверждение ее слов Ринальдо поклонился. Она продолжала:
— И я тоже чужая.
— Мое сердце лелеет мечту… — пробормотал Ринальдо.
— О чем сердца мечтают, на то они и надеются.
— А смеют ли?
— Кто может им запретить?
Она потупила глаза, потом опустила вуаль на лицо и медленно пошла к носилкам, в которых арапы отнесли ее в дом напротив собора.
Ринальдо походил вдоль столбов колоннады взад-вперед, посмотрел на тот дом и наконец решительно двинулся туда. Дверь отворилась. Он вошел. Справился о даме, о нем доложили, после чего провели к ней.
С веером и перчатками в руке вышла к нему Фортуната — так звали даму. Он пробормотал комплимент, заговорил о счастливых минутах, о банте, о замешательстве и в заключение глубоко вздохнул.
