Джеймс Джексон - Кровавые скалы
— Война — средоточие ужасов.
— Ничуть не ужаснее вас, де Понтье.
Рыцарь не уступал дороги, на лице де Понтье застыло выражение превосходства и самоуверенности. В словах его скрывалась ловушка.
— И тот, кто всерьез не воспринимает своего положения, либо шут, либо достоин уважения, месье Гарди.
— Вы никогда не удостаивались уважения других людей.
— Зато те, кто превозносил до небес вас, теперь на том свете.
— Я же не могу вспомнить, чтобы вы помешали туркам ворваться в крепость через тоннель или уничтожили их осадные орудия.
— Сражаться можно различными способами.
— Каким образом сражаетесь вы, де Понтье?
— Попридержи язык, наемник.
— Иначе вы меня выпорете, изменник?
Де Понтье холодно посмотрел на Гарди:
— Расстановка сил меняется, Гарди. Старики уходят, и на горизонте появляются новые владыки.
— В наших стенах повсюду бреши, наши войска едва держатся. А вы рассуждаете о новых владыках на горизонте.
— И, заметьте, весьма своевременно рассуждаю.
— У меня нет времени на интриги.
— Вы в состоянии оценить такие понятия, как влияние, и осознать, что вы один и число ваших союзников стремительно уменьшается, что ваш обожаемый великий магистр не в силах раздавать советы о снисходительности и сдержанности.
— К чему вы клоните, де Понтье?
— А разве не ясно? Я не намерен прощать нанесенное мне оскорбление и забывать ваших попыток избавиться от меня.
— Вы получили по заслугам.
— А вы обвинили меня в измене. — Де Понтье подошел ближе. — В этом мире глас народа, его восхищение, равно как и подкупающая внешность, еще гарантируют жизнь.
— Любой опрометчивый шаг способен поставить под вопрос и вашу жизнь.
— Что может быть опрометчивее, чем валяться на крыше с мальтийской шлюхой?
Гарди выхватил меч. Соперник намеренно провоцировал его, но он никогда не решился бы на такой шаг, не будучи уверенным в своем превосходстве. Кристиан сжал рукоять покрепче, проверил стойку, смерил взглядом расстояние до цели. Фехтование не просто искусство, оно успело стать его второй натурой.
— Вам не одолеть меня один на один, де Понтье.
— Один на один?
В словах аристократа послышалась некая наигранность, как будто эту фразу он приготовил заранее. Гарди невольно обернулся. Позади стояли нескольких человек со злобными гримасами на лицах и мушкетами наготове. Возглавлял их приор Гарза. Группа стала молча надвигаться на Кристиана.
Вскочив на камень, англичанин попытался выиграть время:
— Братья, разве сейчас подходящее время для личной вражды и дуэлей?
— Они подчиняются только мне, Гарди, — победно заявил де Понтье. — Будь то славные воины Прованса или же хорошо оплачиваемые испанские солдаты.
— Что они увидели в вас, кроме иудиных сребреников?
— Отвагу, силу, будущее ордена.
— Своими уловками вы ставите под угрозу его будущее.
— Время уловок миновало. Теперь я стремлюсь унаследовать власть.
— Подняв на меня руку, вы ее не приблизите.
— Зато обрету покой. Еще один доблестный защитник падет, и, подобно многим, тело его будет растерзано и забыто.
— А вы, приор? — обратился Кристиан к Гарзе. — Вы тоже намерены принять участие в вероломной расправе над единоверцем-христианином?
Приор нахмурился:
— Вы не христианин, а лишь его название.
— Я словом и делом служу вере, вот уже сто дней защищая ее от язычников.
— Сегодня мы отправим вас в отставку.
— Подумайте хорошенько, прежде чем действовать, братья.
— Они и раздумывают, обезглавить вас, повесить или сжечь заживо.
Толпа надвигалась. Здесь были те же, кто ратовал за арест мавра, хранил верность богатейшему покровителю и заговорщику шевалье де Понтье. Взывать к разуму бессмысленно.
Де Понтье обнажил меч.
— Всеми нами играет судьба, разве нет?
— Иногда и члены Священного собрания.
— На пиратов законы не распространяются.
— Надо было тогда утопить вас, де Понтье.
— Вы упустили свой шанс, равно как и возможность сохранить себе жизнь. — Рыцарь поднял меч. — Я предупреждал, что в следующий раз результатом нашей дуэли станет смерть.
— Я поклялся, что она будет вашей.
— В нынешнем положении эта клятва неуместна.
Едва успев договорить, де Понтье взвыл от боли и выронил меч. С перекошенным лицом шевалье схватился за запястье, пытаясь понять, что произошло. На крыше стоявшего в отдалении дома, низко пригнувшись, сидел Люка.
— Неплохо стреляет этот бесенок Гарди. Надо показать ему, на что мы способны! Прицельтесь как следует и прикончите его! — прорычал де Понтье приказ.
— Только дернитесь, и вам конец.
Все сразу же узнали голос и, сконфуженно завертев головами, заметили подступившую с тыла опасность. Окруженный толпой солдат, фра Роберто лениво оперся на вилы, с его плеча свисал деревянный крест.
— Похоже, теперь мы на равных, — обратился Гарди к Понтье.
— Эти бродяги, мальтийский сброд с ножами, нам не ровня.
— Ваши люди того же мнения? Они готовы это подтвердить?
— Они верны мне.
— По совести или по принуждению? — Гарди во весь голос обратился к толпе: — Неужели мы мало пролили крови? Может, сохраним ее для схваток с турками?
— Не пытайтесь, Гарди, красноречие вам не поможет.
Фра Роберто угрожающе опустил стальной трезубец.
— А вот это наверняка поможет. Мне уже давно хотелось насадить приора на вилы и испробовать на нем злодейские методы его родственника-инквизитора.
— А я займусь де Понтье, — кивнул Гарди.
Инициатива была упущена. Приор Гарза стоял белее мела.
Без поддержки он превратился просто в розовощекого беспомощного толстяка. Пристыженные солдаты безмолвно удалились. Их примеру нехотя последовал и сам приор.
Ни угрозы, ни суровые взгляды не потребовались. Де Понтье посторонился, а Гарди и фра Роберто со своими людьми прошествовали мимо. Найдутся дела поважнее. Только что отзвучал сигнал тревоги, и его сменил воинственный клич бросившихся в атаку османов.
— Сеньор, они тащат еще одно осадное орудие!
— Вижу, Люка.
В призрачном утреннем свете над бастионом зловеще нависла огромная башня. Враг хорошо учился на своих ошибках. На сей раз не понадобятся ни пушки, ни длительный обстрел форта. Основание башни было защищено слоем земли и камней. Такой слой пробить непросто. Тем временем меткие стрелки янычар поражали первые цели в рассредоточенных и поредевших отрядах христиан. Рыцари и солдаты дрогнули.
— Они нас загоняют в угол, сеньор, — неуверенно произнес мальчик, глядя на деревянную громаду.
