Сергей Шведов - Ведун Сар
Собственно, этого следовало ожидать. Малолетний Ромул, коего римляне в насмешку прозвали Августулом, то есть маленьким Августом, был, конечно, слишком слабой опорой гибнущей империи.
— А как же церковь? — вспомнил Дидий. — Ведь понтифик должен благословить Ореста на земное царствование. Или от нового обычая решили отказаться?
— Благословение будет, но позже, — понизил голос до шепота Аппий. — По моим сведениям, Дидий, монсеньор Викентий скончался на пути из Рима в дальний монастырь.
— Быть того не может! — притворно ахнул Дидий, с которого мигом слетели остатки сна.
О смерти Викентия он уже знал, но сиятельный Евсорий до того путано объяснял причину внезапного ухода понтифика в мир иной, что Дидий заподозрил нечто ужасное. Он действительно провел Скрибония в покои монсеньора, но на этом его помощь призраку закончилась. Что там произошло между посланцем патрикия печали и епископом Римским, он не знал и знать не хотел. Но если Викентий умер после встречи с воскресшим из мертвых Скрибонием, то никакой вины Дидия в этом нет. Сам патрикий чувствовал себя превосходно. Того же он желал и епископу Римскому. Правда, не совсем понятно, как это мертвый (если верить тому же Евсорию) понтифик отправился в путешествие по нашему миру. Но, в конце концов, это далеко не первое чудо, с которым Дидию пришлось столкнуться в этой жизни, и еще неизвестно, что нас всех ждет в жизни той.
— Так ты пойдешь встречать божественного Ореста? — рассердился Аппий на приятеля, вновь впавшего то ли в дрему, то ли в глубокую задумчивость.
— А триумфальную арку Аполлинарий успел построить?
— Успел, — хмыкнул сенатор. — С аркой Трояна ее, конечно, не сравнить, но для Ореста сгодится и такая.
— Тогда пойду, — с вздохом сказал Дидий. — Чтобы им всем пусто было.
— Кому это им? — насторожился Аппий.
— Твоим сенаторам, — усмехнулся патрикий. — Нашли время для торжеств.
Насчет триумфальной арки Аппий не покривил душой. Сделана она была на скорую руку, но обильно украшена фальшивой позолотой и цветами, в которых в эту летнюю пору недостатка не было. Поскольку арка была своеобразным символом всей торжественной церемонии, чернь к ней близко не подпускали. Римские вагилы, надувшиеся спесью по случаю столь важного события, дружным рыком сдерживали волнующуюся толпу. На городских стражников римляне не обижались, их считали своими, а потому прощали им не только ругань, но и удары древками копий. Служба, ничего не поделаешь. Зато толпа разразилась свистом и улюлюканьем, когда легионеры божественного Ореста стали выстраиваться жидкой цепочкой вдоль широкой улицы, дабы оградить торжественную процессию от случайных наскоков. Легионеры в массе своей были варварами, а потому любовью горожан не пользовались. Дидий и Аппий, отправившиеся к месту торжеств на носилках, вынуждены были их покинуть и пройти последние две сотни шагов как простые смертные. Зато у арки они оказались в своей среде. Едва ли не все почтенные мужи Рима собрались здесь, чтобы чествовать божественного Ореста. Иные в угоду новому императору облачились в шерстяные тоги, хотя жара стояла невыносимая. Дидий смотрел на блюстителей старинных обычаев с тихим ужасом и радовался тому, что оказался умнее услужливых чудаков. Кстати, у арки в немалом числе толпились варвары. В основном это были ветераны прежних войн, сумевшие дослужиться до званий трибунов или комитов. Варвары никогда не расставались с мечами. А уж снять с них штаны и заставить щеголять в одних туниках не пришло бы в голову даже Цезарю, не говоря уже о сиятельном Оресте, который сам едва ли не половину жизни проходил в чужой одежде, словно какой-нибудь гунн. От триумфальной арки дорога вела прямо на Капитолийский холм, где располагалось здание Сената. Подъем здесь был довольно крут, и многие патрикии сомневались, что лошади сумеют втащить тяжелую колесницу на такую высоту, не сбившись с триумфального шага.
— Втащат! — заверил маловеров сенатор Аппий. — Высокородный Аполлинарий вчера вместе с возницей лично проделал этот путь.
— Я слышал от отца, что колесницу божественного Юлиана тащили на холм двенадцать отборных жеребцов, — заметил патрикий Сулла.
— Это когда было? — хмыкнул Дидий.
— Может, сто лет назад, может, более того, — прищурил глаз в его сторону Сулла. — А победа та была одержана то ли над галлами, то ли над алеманами.
— А слоны в том триумфе участвовали? — заинтересовался Аппий.
— Слоны были, — заверил Сулла. — Без них тогда императоры не делали и шага.
Как должен выглядеть триумфальный проезд по улицам города победоносного полководца, забыли уже не только обыватели, но и наделенные властью лица. А потому патрикии дружно ругали распорядителя торжественной церемонии Аполлинария, который непонятно зачем выпустил конных гвардейцев впереди колесницы. По мнению Суллы, все следовало сделать наоборот. К сожалению, получилось так, как получилось. Две сотни гвардейцев проехали под аркой на гнедых конях, а следом за ними прошли, четко печатая шаг, отличившиеся в битве легионеры. И только затем появилась позолоченная колесница триумфатора, запряженная шестеркой белых коней. Однако гвардейцы и пехотинцы подняли с римской мостовой такое количество пыли, что заинтересованные зрители встретили сиятельного Ореста не криками ликования, а дружным чихом.
— Подмести следовало улицу! — зашелся в негодовании Сулла. — Или хотя бы полить ее водой.
Сиятельный Орест, которому до титула «божественного» оставалось преодолеть всего ничего, стоял на колеснице рядом с возницей и выброшенной вперед рукой приветствовал Великий Рим. Обычно бледное лицо его побурело от напряжения. Триумфатор всеми силами пытался удержаться от чихания, совершенно неуместного в торжественной обстановке. А вот возница чихал беспрерывно, отчего лошади то и дело сбивались с шага. Колесница двигалась рывками, что делало зрелище скорее забавным, чем торжественным. В довершение всех бед совершенно не к месту ударили барабаны, напугавшие животных. Лошади рванули с места, а возница не только не пытался их удержать, но и вообще бросил вожжи. Сиятельный Орест крикнул что-то гневное стоящему рядом человеку. Тот резко обернулся к префекту. Все это происходило как раз напротив того места, где расположились Дидий и Аппий. Похоже, Орест и Дидий почти одновременно опознали возницу, во всяком случае, триумфатор успел воскликнуть «Марк» и тут же рухнул на каменную мостовую. А колесница, влекомая шестеркой лошадей, понеслась в гору, сметая со своего пути гордо шагающих легионеров. Суматоха поднялась невообразимая, однако Дидию все-таки удалось в числе первых подбежать к распластанному на земле триумфатору. Сиятельный Орест был еще жив и даже, кажется, узнал бывшего комита финансов, во всяком случае, он успел прошептать одно слово, прежде чем его душа рассталась с телом.
