История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич
Император не сразу вернулся в Болгарию. В Анатолии поднялось закономерное недовольство, и ему было важно находиться в Константинополе. Четыре месяца спустя он все еще был в столице, когда туда прибыло посольство от двора семнадцатилетнего Оттона III. Оттон желал обзавестись византийской женой и официально просил руки одной из трех племянниц Василия – Евдокии, Зои или Феодоры; его устроила бы любая из них. Просьба была удивительная. Правда, Оттон II женился на греческой царевне Феофано, которая многое сделала для распространения византийской культуры на Западе, но к несчастью, он заявил, что все византийские земли в Италии – часть ее приданого, неизбежным результатом чего стала война. В 981 году он пошел на Апулию, где его гнев был направлен главным образом на оккупировавших ее сарацин, которые с помощью византийцев вскоре покрошили его армию на кусочки неподалеку от Стило в Калабрии. Он так и не оправился от этого унижения и через год умер в Риме в возрасте 28 лет.
Его сын от Феофано, Оттон III, сочетал в себе честолюбие своего рода и унаследованный от матери романтический мистицизм: он не расставался с мечтой о великой теократии на византийский манер, которая объединит германцев и греков, итальянцев и славян, а во главе ее будут стоять Господь, сам Оттон и папа римский – именно в таком порядке. Что может стать лучшим основанием для осуществления этой мечты, чем еще один брачный союз между двумя империями? В качестве посланника для этой деликатной миссии Оттон выбрал Иоанна Филагата (Джованни Филагато), архиепископа Пьяченцы, грека из Калабрии, который был близким другом и духовником его матери.
Василий, со своей стороны, был только рад браку, который поможет сохранить мир в Южной Италии; когда Филагат вернулся в Рим, он взял с собой византийских послов, которые хотели обсудить детали лично с Оттоном. К сожалению, когда они прибыли, оказалось, что Оттон уехал за несколько недель до их приезда; последствия этого отъезда оказались нерадостными для него, неприятными для послов и настоящей катастрофой для Филагата. Эти последствия слишком запутаны, чтобы описывать их подробно; достаточно сказать, что в отсутствие Оттона патриций Кресценций, глава самой влиятельной семьи в Риме, схватил послов Василия и бросил их в тюрьму – похоже, для того, чтобы досадить Оттону, нарушив его брачные планы, а не по какой-то иной причине. Недавно занявший папский престол папа Григорий V, кузен и назначенец Оттона, бежал в Павию, а Кресценций назначил вместо него архиепископа Пьяченцы Иоанна Филагата.
Трудно понять, отчего самый надежный слуга императора позволил втянуть себя в такую подлость, но похоже, он не смог устоять перед перспективой немедленно занять папский престол, пусть и в качестве антипапы. Вскоре у него появились причины пожалеть о своем решении. К концу года император Западной Римской империи во второй раз появился на полуострове, присоединился к папе Григорию в Павии и пошел на Рим. Кресценция публично обезглавили в замке Святого Ангела, где он искал убежища, а Иоанна Филагата взяли в плен. Ему отрезали уши, нос, язык и кисти рук и выкололи глаза. Он пережил последовавший за этим суд и кое-как дожил до 1013 года. Для Василия II вести об этих событиях оказались весьма неприятными: его весьма устраивал бы грек на папском престоле и племянница в качестве западной императрицы. Спустя почти два года его послов наконец освободили, но они до сих пор не встретились с Оттоном, чьи симпатии к грекам за это время вполне могли ослабеть.
Была у Василия II и еще одна забота: за последние три года власть Самуила возросла, и это вызывало тревогу. Захватив Диррахий, важный порт на Адриатике, Самуил перешел в долгое триумфальное продвижение через сердце Далмации в Боснию. Византийские земли вдоль Адриатического побережья оказались в серьезной опасности. Они находились не дальше от Константинополя, чем Сирия, но ландшафт там гористый, дороги неудобные, а местные жители недружелюбны. По мнению Василия, существовало лишь одно решение – Венецианская республика. Почему бы ей не взять на себя ответственность за все побережье Далмации, чтобы править им как протекторат под властью византийского сюзерена? Для дожа Пьетро II Орсеоло это предложение означало новый бесценный источник зерна и древесины для кораблестроения. Оно также развязывало ему руки в борьбе с хорватскими пиратами, нападавшими на венецианских купцов. На праздник Вознесения в 1000 году Орсеоло, получивший новый титул – Dux Dalmatiae[60], – сел на флагманский корабль и во главе огромного флота отправился принимать феодальную присягу своих новых подданных. Царь Самуил, может, и контролировал боснийские твердыни, но грекоговорящие города на побережье с того времени находились в надежных руках.
В 1001 году не утративший решимости Оттон III отправил в Константинополь второе посольство, которое должно было привезти к нему его невесту. Возглавлял его архиепископ Милана Арнульф, самый впечатляющий священнослужитель Запада, который прибыл на превосходном коне в роскошной попоне, с золотыми подковами, подбитыми серебряными гвоздями. Василий не чинил никаких препятствий: чем скорее состоится свадьба, тем скорее он сможет вернуться в Болгарию. Две из трех его племянниц были ужасно некрасивы, однако средняя из сестер, двадцатипятилетняя Зоя, была миловидной. Архиепископ пришел от нее в восторг, да и сама она не противилась браку. В январе 1002 года она отправилась в новый дом в сопровождении свиты, подобающей багрянородной принцессе. Увы, браку не суждено было состояться. В Бари ее ждали печальные вести: ее жених, пораженный внезапной лихорадкой, умер 24 января в возрасте 22 лет. Бедняжка Зоя: если бы у них с Оттоном родился сын, он мог бы унаследовать не только Западную Римскую империю, но (в отсутствие других наследников мужского пола) и Восточную; он наконец объединил бы их и
