Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Город Прокаженного короля (сборник)
– Какое варварство! – невольно воскликнул Роберто Галэно, содрогаясь.
– Таков Сиам! – задумчиво отозвалась Лэна-Пра.
Еще через час, когда близились уже сумерки, бэлон должен был войти в боковой канал, и Лакон-Тай предупредил управлявшего баркой Фэнга, чтобы тот соблюдал возможную осторожность, так как канал должен быть переполнен разного рода судами.
И в самом деле, бэлону скоро пришлось буквально проталкиваться, лавируя среди множества лодок и барок. Казалось, на воде здесь вырос целый город, так много разнообразнейших судов теснилось тут. На большинстве барок зажжены были огни. Тут горели висячие бумажные фонари, какие китайцы употребляют при своих празднествах, там пылали разложенные на очагах маленькие костры, наполняя воздух клубами смолистого дыма. Здесь кто-то пел гортанным голосом, в другом месте плакал ребенок, в третьем глухо ворчал высокий барабан, а рядом с лодками, откуда неслись эти звуки, два дюжих рыбака переругивались на расстоянии, осыпая друг друга замысловатыми проклятиями и страшными угрозами:
– Я кулаком вышибу твои мозги из черепа, твои глаза из орбит, твое сердце из груди и твою поганую душу из живота! – кричал первый.
– Я бритвой соскребу с твоего гнусного тела всю кожу, вырву у тебя ногти, выщиплю волосы с головы, обрежу тебе уши и нос, вытащу из твоей зловонной пасти все зубы! – отзывался другой.
– Попробуй сунуться ко мне, сын паука и бородавчатой жабы!
– Подойди только ты ко мне, племянник болотного червяка!
Еще несколько ударов веслами – и бэлон Лакон-Тая пристал к берегу. Странники добрались до знаменитого в истории Сиама города Айутиэх, или Аютиа, основанного императором У-Фонгом в 1360 году и насчитывающего и теперь свыше 400 000 обитателей.
Роберто Галэно был очень не прочь отправиться на ночь в этот город, куда в те дни проникали лишь еще очень немногие европейцы, но Лакон-Тай попросил его не удаляться от бэлона, ссылаясь на возможность каких-либо новых осложнений. Поэтому на ночь все расположились на палубе бэлона, причем не позабыли на всякий случай выставить стражу.
Губернатором Аютиа в те дни был старый друг и сподвижник Лакон-Тая, спутник его походов против бирманцев и камбоджийцев, и, доверяясь дружбе этого человека, Лакон-Тай послал ему письмо с приветом.
Не успели еще заснуть пловцы бэлона, как гонец вернулся в сопровождении какого-то молодого офицера. Последний оказался посланцем самого губернатора. Он принес Лакон-Таю письмо, которым губернатор приглашал своего старого соратника и друга почтить посещением его дворец и принять участие в охоте на слонов.
– Но ведь охота на слонов запрещена? – удивился Роберто.
– Для частных лиц – да! – ответил Лакон-Тай. – Но ведь губернатор устраивает охоту по прямому приказанию императора. Вероятно, скоро прибудет из Англии пароход, который должен доставить в Бангкок три полевые батареи. Повелитель слышал, что в Индии многие раджи и магараджи заводят полевую артиллерию со слоновьими упряжками, и поторопился завести и собственную артиллерию из слонов. Но если вас в самом деле интересует охота, я приму приглашение моего друга, и вы увидите кое-что интересное…
Итальянец изъявил желание посмотреть на эту процедуру, Лэна-Пра – тоже, и таким образом на следующее утро все трое приняли участие в исторической охоте на диких слонов в окрестностях Айутиэх, при которой три тысячи загонщиков выгнали из дремучего леса и довели до загонов свыше двух сотен лесных великанов.
Наши странники присутствовали при этом, восседая на спине великолепного и на диво выдрессированного старого слона Надира.
Было жутко видеть, как из лесу ринулась в поле лавина, состоявшая из сотен и сотен могучих серых тел толстокожих животных, все крушивших на своем пути. Еще более жутко было видеть, как, попав в загон, слоны метались там и оглашали воздух жалобными криками. Но к полудню охота закончилась: император Сиама, получив двести великолепных слонов, имел теперь возможность организовать целый отряд «артиллерии на слонах». Правда, во время охоты слоновьей лавиной были затоптаны поля и огороды двадцати деревень и задавлено полтораста человек загонщиков, но кто же считается в Сиаме с подобными мелочами?
В полдень во дворце губернатора был устроен маленький пир в честь Лакон-Тая и его спутников. Прием был очень радушный. Но Лакон-Тай скоро заторопился, и, распрощавшись с губернатором, наши странники вернулись к пристани, где мирно колыхался на волнах бэлон, охраняемый бдительным Фэнгом.
Глава III Предатели
Все дальше и дальше уходил грузный на вид, но быстроходный и подвижный бэлон Лакон-Тая от Бангкока, пробираясь сначала по могучему Мэ-Наму, потом по разнообразным естественным каналам и притокам этой великой водной артерии Сиама, продвигаясь неуклонно на север, туда, где, если верить легендам, в непроходимых дебрях, среди болотистой местности скрываются от взора людского «святое озеро» Тули-Сан и покинутый людьми Город Прокаженных с его многовековыми храмами и дворцами.
Для других путников время тянулось бы нестерпимо медленно, но для пассажиров бэлона это казалось захватывающим путешествием: лодка, предоставлявшая известный комфорт, была гонима сильными ударами весел опытных и ловких гребцов, верный оруженосец Лакон-Тая, вечно бодрствующий Фэнг, чудесно управлял судном, доктор Галэно и Лэна-Пра проводили на палубе целые дни, вместе любуясь чудесной панорамой, развертывающейся перед их взорами, картинами жизни тропиков, столь причудливой и пестрой, а Лакон-Тай вспоминал свою молодость, прошедшую в странствиях и походах против полудиких бирманцев и камбоджийцев, вторгающихся в пределы Сиама, и рассказывал молодым людям о пережитых опасностях и о виденных чудесах природы.
Молодой естествоиспытатель поражался, слыша от старика массу интереснейших подробностей из мира растений или животных.
– Видите ли этот лес? – обращал его внимание Лакон-Тай на группу деревьев, словно спустившихся с гористого берега к потоку, чтобы утолить жажду речной влагой. – Это «вечное дерево». Вы, европейцы, называете его «тэк». Оно идет на постройку судов, потому что ни одно дерево в мире не может сравниться с «тэком» в способности сопротивляться гниению от пребывания в воде. У берегов Сиама и теперь попадаются суда, сооруженные сто лет тому назад. И дерево словно вчера только срублено в лесу, так оно крепко и здорово, несмотря на плавание по морям в течение целого века…
А вот другое дерево, растущее, наподобие бамбука, узлами. Внутри этих стволов, не знаю, по каким причинам, иногда накапливается порошок, который мы, сиамцы, называем «орлиным порошком». Этот порошок ценится на вес золота, и счастлив дровосек, когда ему удается набрести на такой ствол «орлиного дерева»: иногда с одного ствола получается до полпуда порошка, за который китайцы и японцы платят безумные деньги, потому что порошок этот дает материал для приготовления лучших в мире духов.
