Фредерик Марриет - Сто лет назад
— Надо скорее укрыться в камине очага, — заметил я, — не то они сейчас же подстрелят нас! Живее!
— Почему же? — спросила госпожа, исполняя в то же время мое приказание.
— Потому что они теперь могут заглянуть сюда, в нижние бойницы, и так как здесь теперь светло, то сразу увидят нас, пока еще комната не наполнилась дымом, что, вероятно, случится очень скоро.
— Скажите скорее, что мы должны делать дальше: я чувствую, что когда этот дым сгуститься, мы не будем более в состоянии говорить!
Это она сказала после того, как мы с ней простояли минут пять в камине, подняв вверх головы , чтобы свободнее дышать, так как в трубе все-таки была тяга.
— Быть может, действительно, лучше сказать все это теперь же, — согласился я. — Ветер сейчас несколько относит в сторону дым, но когда разгорится крыша, тогда нахлынет сюда наибольшее количество дыма. Сейчас огонь сильно пылает с наветренной стороны, но мы должны дождаться, когда дом загорится и с надветра, и тогда дыму будет еще больше. Вся наша цель заключается теперь в том, чтобы уловить настоящий момент, когда открыть дверь и выбежать под прикрытием облака густого дыма. Если мы слишком поторопимся, нас увидят и пристрелят или изловят на месте. Если же запоздаем, крыша обрушится на нас и мы будем убиты или сгорим заживо. Вот почему я думаю, нам лучше всего теперь же выйти отсюда и быть наготове у дверей. Наилучшим для нас оружием на случай, если нам силой придется прокладывать себе дорогу, будут топоры. Возьмем каждый по топору, затем проберемся к двери и приложим наши рты к одной из бойниц, чтобы легче было дышать, и в то же время станем понемногу отодвигать засов и болты на двери, чтобы в любой момент ее можно было свободно распахнуть. Согласны ли вы с моим планом?
— Да, вы правы. Все же вы мужчина, а я женщина.
Мы выбрались из камина и, ощупью найдя лежавшие на столе топоры, взяли их и бегом направились к двери, где приложили свои рты к нижним бойницам, по соседству с дверью. Таким образом мы имели возможность свободно дышать, так как дым проходил верхом, а не стлался так низко по земле. Выглядывая через бойницу, я увидел, что густой дым заволакивал все кругом и повсюду густыми клубами стлался по земле, кроме только одной наветренной стороны и то всего на расстоянии каких-нибудь шести шагов. Стоило нам только пробежать эти шесть шагов, и дым совершенно скроет нас от посторонних глаз. Я осторожно снял болты и, отодвинув засовы, держался за скобку, чтобы в нужный момент разом распахнуть дверь. Еще минуту, и дом, и крыша запылали со всех сторон. Дотронувшись до плеча госпожи, я взял ее за руку и выжидал минуты, — и вот, когда жар и духота стали уже почти совсем невыносимы, внезапный порыв ветра прибил громадное облако дыма к самым дверям, так что все разом потемнело; я распахнул дверь и, волоча за собой госпожу, выбежал вместе с ней, окутанный густым облаком дыма, совершенно скрывшим нас от врагов. Рука об руку мы продолжали бежать все время в густом дыму, пока не отбежали по меньшей мере шагов на сто от горевшего строения, и индейцы не только не заметили нас, но даже не имели представления о том, что мы бежали, и полагали, что мы все еще находимся в доме. По мере того как мы удалялись, дым становился менее едок и густ, и тогда я сказал своей спутнице, чтобы она бежала, что есть силы, так как с минуты на минуту индейцы заметят, что дверь дома стоит настежь, и тогда устроят за нами погоню. Так и вышло: мы не успели еще добежать до леса, как услышали пронзительный возглас, возвестивший нам, что бегство наше обнаружено, и за нами гонятся. Когда мы добежали до леса, я обернулся назад и увидел человек сорок, если не пятьдесят индейцев, на полном бегу, причем передние были всего на расстоянии каких-нибудь двухсот шагов позади нас.
— Ну, теперь, госпожа, надо бежать, куда глаза глядят, и держаться за руки больше нельзя: бежать придется лесом. Вперед! Нам нельзя терять ни минуты!
С этими словами я выдернул у нее свою руку и пустился бежать. Она бежала за мной, стараясь поспевать, и, очевидно, более опасаясь моего бегства от нее, чем думая о своем бегстве от индейцев. Пробежав шагов сто по густой лесной чаще, я круто свернул вправо и пустился бежать, что было мочи, в этом новом направлении, надеясь таким путем обмануть индейцев и, кроме того, еще и потому, что мне легче было бежать там, где лес был не так густ. Госпожа следовала за мной по пятам; она наверное окликнула бы меня, но не смела этого сделать из боязни, что ее могут услышать индейцы, которых она таким образом наведет на мой след; кроме того, у нее уже не хватало дыхания. Я, оказывается, был легче на ноги, чем она; ее, быть может, стесняло женское платье, или она вообще была менее привычна к бегу, чем я, но я слышал, как она с трудом дышала, стараясь не отставать от меня. Я легко мог бы оставить ее позади и совсем уйти, но опасался, что она станет звать меня, и нарочно несколько замедлял шаг, чтобы позволить ей следовать за мной на расстоянии приблизительно десяти-пятнадцати шагов.
Когда мы пробежали таким образом мили три, я был уверен, что она не в состоянии долее следовать за мной. Она не могла выговорить ни одного слова и вся задыхалась, а я бежал, не оглядываясь, так что она не могла сделать мне знака. Я продолжал бежать несколько менее быстро еще с милю, чтобы дать ей возможность потерять меня из виду и самому несколько передохнуть, прежде чем пуститься наутек от нее по-настоящему. Индейцев давно уже не было слышно, и я был вполне уверен, что они не напали на наш след, и потому я знал, что даже если бы она стала кричать теперь, индейцы не могли ее услышать; и я стал постепенно ускорять свой бег, с каждой минутой увеличивая расстояние, пока ее порывистое дыхание не стало больше доноситься до меня. Тогда я пустился бежать вовсю и спустя несколько услыхал за собой ее голос, звавший меня по имени. «Да», — подумал я про себя, — «да, теперь ты меня молишь и зовешь, но я не забыл твоих кандалов»!
Пробежав еще некоторое расстояние, я на минуту остановился, чтобы перевести дух, но ждал недолго; я боялся, что госпожа успеет отдышаться и нагонит меня, и потому снова пустился бежать. Мысль о пытках, каким меня подвергли бы индейцы, или о заключении в плену у госпожи придавала мне невероятную силу и выносливость, какой я даже не подозревал в себе. До рассвета я, по моему расчету, пробежал по меньшей мере, миль двадцать, если не больше, и, наконец, почувствовал себя усталым и, совершенно выбившись из сил, должен был остановиться.
ГЛАВА XX
Индейцы. — Вилав. — Старый знакомый. — Португальцы с шебеки. — Среди пиратов. — Капитан Топлифт. — Нежданная встреча. — Достойный сын. — Опасность. — В зареве пожара. — Бой. — На королевском корвете. — Допрос.
