Мэри Хоффман - Город Цветов

— Ты не знаешь, Гаэтано поправляется? — поинтересова­лась Джорджия.

— Не знаю. Думаю, если есть шанс его спасти, Сульен это сделает. Но он не может добраться до своих лекарств.

Они поднялись на этаж, где Альфонсо предлагал всем, кто не был ранен, выпить крепленого вина. Его невеста Бьянка ис­пуганно вцепилась ему в руку. Он был единственным уцелев­шим женихом, и она до сих пор не могла поверить в то, что с ним все в порядке. Его мать суетилась вокруг девушек, осо­бенно возле своей дочери Катерины, чей молодой муж Лежал тяжело раненный этажом ниже.

Лючия, которая так смело защищала Карло, потрясенная и замерзшая, сидела в дальнем углу комнаты. Ее родителей — Джакопо и Каролины, нигде не было видно. Гвидо Парола на­кинул Лючии на плечи свой плащ и пытался заставить выпить хоть немного вина. Папа, которого крепкий напиток привел в чувство, обратился к Альфонсо:

— Нам нужно их согреть. Они промокли и находятся в шоке. Где все монахини?

— Думаю, ухаживают за ранеными, — ответил Альфонсо. — Возможно, кузина Беатриче может хоть чем-то помочь?

— Я найду ее, — сказал Скай. — Я знаю, как она выглядит.

— Ну что ж, — одобрительно отозвался Папа, — хотя я и не имею ни малейшего понятия, кто ты такой, но если ты сможешь найти мою племянницу, буду тебе благодарен.

— Никто не видел молодого монаха-доминиканца? — спро­сила Джорджия. — Он сражался в церкви, и мы до сих пор не зна­ем, что с ним.

Однако Николаса никто не видел.

Они нашли Беатриче рядом с герцогом — он сидел, оцепе­нев, а она гладила его по голове. Скай побыстрее скрылся с глаз Никколо, а Джорджия передала Беатриче просьбу Аль­фонсо.

— Я пойду, — встала Беатриче. — С вами все будет в поряд­ке, отец, если я оставлю вас?

— Я пойду к своим сыновьям, — слова Никколо ди Кимичи звучали неразборчиво, так, как будто он был сильно пьян.

— Вот где, должно быть, Николас, — сказала Скаю Джор­джия, — с Гаэтано.

Они последовали на некотором расстоянии за герцогом и свер­нули в отдельную келью. Гаэтано и Фабрицио неподвижно лежа­ли на соседних кроватях. Над ними стоял Сульен с серьезным выражением лица. Николаса же нигде не было видно. Они за­глянули в следующую комнату, и Джорджия не смогла сдержать испуганного возгласа: здесь стояла только одна кровать, на кото­рой покоилось тело князя Карло — его свадебный наряд был весь пропитан кровью. Между кроватью и стеной, скрючившись, боль­ше напоминая груду черно-белого тряпья, лежал Николас.

Первое, что сделал Энрико, увидев приближающиеся потоки воды, — залез на крышу приюта. Оттуда он наблюдал, как из церкви выносили убитых и раненых, и понял, что все обстоит как нельзя плохо, хотя и не знал, кто именно пострадал. Внезапно Энрико пришла в голову мысль о том, что во всем могут обвинить его — ведь его расследование не помогло избежать бойни. Он не знал даже, жив ли великий князь. Угорь еще какое-то время про­был на крыше, потом решил, что нужно все поскорее выяснить.

Он осторожно спустился по ступенькам и заглянул в комна­ту, где, как ему сначала показалось, были одни монахини. Но у них были завитые волосы, на бледных лицах еще сохранились следы румян, а на шеях блестели украшения. Нет, это были сами княжны, сейчас больше похожие на вдов — впрочем, воз­можно, они ими уже стали. Одеты они были в монашеские одеяния, их же собственная свадебная одежда, совершенно мокрая, в беспорядке валялась на полу, даже то платье с кружевами, которое когда-то было удивительно белым. Оно на­помнило Энрико платье его Джулианы, которое она заказала на их свадьбу.

Его взгляд остановился на миниатюрной рыжеволосой княжне — ее утешал очень похожий на нее высокий юноша, наверное родственник. Единственным князем здесь был Альфонсо, который, по всей видимости, не пострадал. Энрико вздохнул с облегчением — хоть один жених ди Кимичи уцелел! Велико­го же князя нигде не было видно.

Угорь спустился еще на один пролет, до нижнего этажа. Там, в большой общей спальне, где обычно было много младенцев и маленьких детей, на всех кроватях лежали раненые. Энрико не нашел среди них ни одного из ди Кимичи. За ранеными уха­живал Сульен. Краем глаза Угорь заметил блеск серебра и мед­ленно проскользнул в ту комнату.

Ему плохо была видна кровать, возле которой в окружении своих охранников сидела Duchessa, и Энрико заметил, что, хотя ее платье и украшения и были запачканы кровью, сама Duche­ssa выглядела целой и невредимой. За руку она держала свою горничную, которая явно была ранена. Шпион схватился рукой за горло, когда увидел страшную рану на груди девушки. В ком­нате была еще одна женщина, постарше, она сидела у кровати раненой. Энрико внимательно ее разглядел. Мысль его рабо­тала быстро: как получилось так, что ранили горничную, а сама Duchessa цела? И почему платье, подарок герцога, все в крови, если никто не нападал на Duchessa?

Лучано не покидал Арианну до тех пор, пока Сильвия не со­брала всех уцелевших охранников и не расставила их вокруг кровати, на которой сидела ее дочь, держа за руку свою гор­ничную. Потом он подошел к окну и буквально оцепенел, уви­дев, что происходило на улице: площадь, на которой он так часто фехтовал с Гаэтано, была полностью под водой, и только шпи­ли фонтанов еще выступали над ее поверхностью. По ним-то Лучано и смог определить, насколько там глубоко: футов пять, не меньше. И, возможно, воды будет еще больше.

Крыши всех зданий были заполнены людьми, они кричали и ма­хали руками, что напоминало некую пародию — точно так же они вели себя и во время свадебного торжества. Лучано не мог пове­рить, что все так быстро изменилось. Несмотря на свое обещание Сульену, он не имел ни малейшего представления о том, как до­браться до монастыря, взять лекарства и вернуться с ними назад.

Он вышел на лестницу и встретил там Джорджию и Ская — они несли Николаса.

— Что с ним? — спросил Лучано. — Он тяжело ранен?

— Не думаю, — ответил Скай. Он осторожно опустил юношу на пол и поморщился — руки устали от тяжести. — Николас был в одной комнате с телом Карло.

— Мы думаем, он в шоке, — объяснила Джорджия. Она дро­жала от страха, ведь герцог мог зайти в комнату, где лежал его погибший сын и увидеть их!

— Я схожу за Сульеном, — предложил Лучано.

Монах был занят. Он ненадолго оставил двух раненых, по­ручив монахиням промывать им раны, а сам решил проведать Филиппо Нуччи. Но, услышав от Лучано о Николасе, сразу на­правился к нему. Сульен отнес юношу наверх и осмотрел его.

— У него почти такая же рана, как у тебя, Скай, — заключил он. — Но я думаю, его разум затуманен. Он видел, как убили одно­го его брата и ранили двух других. Ему нужны покой и лечение.