Мартин Стивен - Крайняя мера
Генри знал, что нетерпеливость относится к его самым серьезным недостаткам, но неведение относительно того, что происходит, а еще хуже — подозрение, что не происходит ничего, выводили его из равновесия. Чтобы успокоиться, он позвал музыкантов и стал слушать, как лютня медленно роняет драгоценные звуки, извлекаемые струнами, под сопровождение духовых инструментов. Музыка немного отвлекла от мрачных мыслей, но ненадолго. Для всех окружающих Грэшем был прикованным к постели больным, поэтому искусством музыкантов пришлось наслаждаться, лежа в спальне.
Опасно собирать в Лондоне такое количество народа, но Кейтсби считал, что без этого не обойтись. Встреча планировалась давно и должна была состояться за неделю до взрыва, и ее отмена вызвала бы всеобщую панику. Присутствие остальных заговорщиков усыпит подозрения Трэшема и придаст ему уверенность в собственной безопасности. Кейтсби сделал резонный вывод, что Фрэнсис не почувствует подвоха, так как собрание в Лондоне не может состояться, если заговорщикам известно, что их замысел разоблачен.
Невозмутимый Фокс тоже присутствовал на встрече и, как всегда, сидел с непроницаемым лицом. Руквуд приехал за указаниями, и при необходимости Кейтсби был готов укрепить его дух. Том Уинтер старательно скрывал обуревавшую его жажду мести, а Томас Перси наконец закончил дела со сбором арендной платы на севере страны и прибыл в Лондон, весь взмокший от пота после дальней дороги, и бросал на окружающих злобные взгляды.
Трэшем нервничал и выглядел рассеянным. Кейтсби многозначительно приподнял бровь, и рука Тома Уинтера инстинктивно потянулась к висевшему за поясом кинжалу. Руквуду поручили купить все необходимое к ужину, и он не замечал покровительственного отношения Кейтсби, который видел в нем одновременно и друга, и слугу.
— Все ли в порядке? — нервно поинтересовался Руквуд.
Уинтер бросил быстрый взгляд на Кейтсби. Эти кичащиеся знатным происхождением богатые бездельники с утонченными манерами хороши только при дворе, а когда доходит до настоящего дела, от них нет никакого прока. У богатых достаточно времени, чтобы думать о совести, а у таких людей, как Уинтер, оно есть лишь для того, чтобы действовать. Вот в этом вся и разница. Уинтер проклинал день, когда они задумали заговор, для осуществления которого требуются деньги таких ничтожеств, как Амброз Руквуд.
— Все идет как должно, — заверил его Кейтсби. Вино нисколько не успокоило Руквуда. Выпив слишком много, он стал нервничать еще сильнее. — Нас не разоблачили, и король не спешит возвращаться с охоты. Никто из нас не заметил слежки, не так ли? — Все присутствующие за столом дружно закивали головами. — Теперь нам нужны верные и мужественные сердца.
Трэшем не проронил ни слова. Все это время он постоянно выглядывал в окно, словно ожидая, что кто-то придет ему на помощь.
— Никто из нас не станет предателем! — нарочито громко заявил Уинтер. Трэшем вздрогнул — то ли от чувства вины, то ли от громогласного выступления Тома.
— Что скажешь, кузен? — обратился к Трэшему Кейтсби. — Ты сегодня на удивление немногословен.
— Прости, — откликнулся Трэшем, — я задумался о своих делах и не хочу тебя ими обременять.
Кейтсби и Уинтер многозначительно переглянулись.
— Кузен, мне нужна часть твоих денег, — безапелляционно заявил Кейтсби. — Ты же знаешь, какая у нас в них нужда.
— Вы по-прежнему настаиваете на своем плане? Неужели нельзя дождаться законов, которые примет парламент?
— Ты знаешь ответ на свой вопрос, а я знаю, что ты нас не предашь.
По лицу Трэшема пробежала тень, и оно покрылось каплями пота. Кейтсби подумал, что его нельзя убить в таком людном месте, так как это вызовет у Руквуда панику и привлечет внимание к их компании. Нет, не здесь и не сейчас.
— Кузен, если тебя все еще терзают сомнения, сейчас не время их обсуждать. Мы собираемся в Уайт-Уэбзе через два дня, в пятницу. Приходи и поужинай с нами, и умоляю — принеси с собой золото. Мой кошелек совсем отощал. Итак, до пятницы. Надеюсь, ты придешь и будешь готов к расплате! — рассмеялся Кейтсби.
Глава 10
Грэшем не знал, что его упадочное настроение разделяет Уильям Паркер, лорд Монтигл, который, после того как его выпроводили из Уайтхолла, пребывал в состоянии напряженного ожидания, каждую минуту надеясь получить долгожданное известие, но оно все не приходило. Монтигл знал, что сегодня король возвращается с охоты. Не в силах побороть нетерпение, он помчался в Уайтхолл, где его сразу же проводили к Сесилу. Казалось, его имя разрушает все преграды. Окрыленный неожиданно обретенной властью, Монтигл довольно небрежно поклонился Сесилу, позабыв на мгновение, кто здесь настоящий лорд.
— Лорд Монтигл, — обратился к нему Сесил с ледяной любезностью в голосе, — должно быть, вы решили, что я забыл о вашей недавней услуге. Уверяю, вы ошибаетесь. Речь идет о важных делах, и прежде чем их решать, нужно выждать время и дать им возможность созреть.
— Милорд, вы все расскажете королю? Прямо сегодня?
На лице Сесила промелькнуло раздражение.
— Всему свое время, дорогой лорд Монтигл. Доверьтесь мне как другу и как человеку более опытному и старшему по возрасту. — Голос Сесила звучал вкрадчиво и даже ласково, а глазки-буравчики сверлили стоящего перед ним молодого здорового мужчину атлетического телосложения. — Вы должны мне очень крупную сумму, которая по-прежнему числится за вами, не так ли? Вы также обязаны мне своими титулом и состоянием, которые вам возвратили. Если не ошибаюсь, все эти роскошные дары вы получили в обмен на маленькую услугу снабжать меня информацией? В делах государственной важности положитесь на меня, как я полагаюсь на вас в вопросах менее значительных.
«Будь ты проклят! Я твой раб, а недруг», — подумал Монтигл и, выходя из кабинета, почтительно отвесил Сесилу низкий поклон.
— Наши люди все еще следят за этой компанией, — сообщил Манион. — Они говорят, что паписты съезжаются в Лондон и организуют сборище. Думаю, чтобы сотворить очередную пакость. Хотите взглянуть на их троицу? Перси заказал ужин на троих в «Митре», что на Брэд-стрит. Там у них логово. Мерзавцы совсем обнаглели. Наши шпионы также уверяют, что, кроме них, за папистами никто больше не следит.
Но почему? Грэшема охватила паника. Почему, вместо того чтобы спасать свою жизнь, эти люди собираются в Лондоне? Почему за ними никто не охотится, как и за теми, кто им сочувствует?
Может быть, стоит рискнуть и отправиться на этот дьявольский ужин в роли зрителя? Вселившийся в Генри демон подстрекал его на безумный поступок, а отчаяние из-за крушения всех надежд разъедало изнутри, словно настоящая опухоль. Даже вопрос сохранения собственной жизни казался сейчас не самым важным. Может, хватит белить лицо и походить на покойника? Во что лучше одеться и как выйти из дома: через черный ход или через парадный, якобы для визита к хирургу?
