Корея. 1950 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Двадцать два, двадцать два!
Скороговоркой повторив про себя заветные цифры, метаю «лимонку» вниз, едва приподнявшись над камнем… Но за мгновение до того уже огрызнулись огнем оба ППШ!
Не знаю за американские «Томпсоны» — но как по мне, лучшего оружия ближнего боя, чем пистолет-пулемет Шпагина, просто не найти. Скорострельность — шестнадцать с лишним пуль в секунду, немногим меньше, чем у «пилы Гитлера» МГ-42. Сильный маузеровский патрон прошивает человека насквозь — или оставляет тяжелые раны… А общий вес и массивный деревянный приклад позволяют держать хорошую прицельную дальность.
Впрочем, сейчас результат показали бы даже МП-40 вермахта…
Паша и Джису опустошили емкие диски на семьдесят один патрон (у ленд-лизовских «Томпсонов» было по пятьдесят) за четыре секунды — буквально изрешетив пять человек головного дозора! Да еще сколько-то солдат в составе взводной группы… И к моменту, когда отстучали длинные (на подавление) очереди ППШ, я успел метнуть только вторую «феньку» (от Ф-1), взорвавшуюся в воздухе уже у самой тропы… Только теперь я отчетливо услышал звук подрыва «лимонки» — а затем и хлесткий выстрел СВТ Чимина.
Не иначе, кто-то из американцев достал собственную гранату для ответного броска — или же какие-то отчаянные храбрецы попытались изготовить к бою пулеметы…
Я успеваю разжать усики и вырвать чеку еще на одной «феньке» — после чего, «подвесив» ее в воздухе с секундной задержкой, снова ныряю за камень уступа. А в ответ уже бьют автоматные очереди американцев, на близкой дистанции не уступающих в эффективности ручным пулеметам… Как только замолчали ППШ, янки безрассудно-храбро рванули вперед, надеясь числом задавить крошечный заслон. Но прижимая янки к земле, Чимин срывается на беглый огонь, выпустив последние пять патронов магазина СВТ практически залпом… Очередную «лимонку» бросает вниз Бём — приподнимаясь также невысоко, как и я.
Пожалуй, только это и спасает нас от ран — плотность огня янки, подтянувшихся наверх, заметно выросла в считанные секунды. Удары тяжелых пуль сорок пятого калибра ощущается даже сквозь крошащийся камень!
И вновь мой бросок — четвертая, предпоследняя граната… У бойцов Паши было по две «лимонки» на брата — и они передали нам с Бёмом весь свой запас. Но, несмотря на крепкую подготовку, автоматизм отточенных действий и выверенные броски, мы с осназовцем неспособны заменить собой минометную батарею… И все же после очередного, практически синхронного подрыва двух «фенек», вражеской огонь поутих — и этим воспользовались Паша и Джису, успевшие перезарядить автоматы.
— Миша! Кажись, за валунами уже минометы разворачивают!
— Твою же ж… Прикрывайте!
Я передал Бёму последнюю гранату, после чего подтянул «мосинку» за ремень. Естественно, мортирку я заранее закрепил на дуле карабина, зафиксировав специальный паз и выступ, затянул винт шарнирной петли…
И также заранее я зарядил ее осколочной гранатой ВОГ-1, утопив последнюю банником. Конечно, хотелось бы без него… Зато ВГ-44 имеет специальные нарезы (те, что мелкие), исключающие заряжение перевернутой гранатой.
В патронник карабина уже дослан специальный холостой патрон, разработанный под мортирку; еще четыре покоятся в магазине. Вот только, в отличие от ружейного гранатомета Дьяконова, прицельные приспособления ВГ-44 предназначены для прямого выстрела на дистанцию 50 — 200 метров (прицельная планка имеет всего четыре позиции). Поначалу я хотел приноровиться и все одно накрыть янки навесным огнем… А потом понял, что смогу достать их, выстрелив по скальному выступу — отстоящему в пяти метрах от укрытия на противоположной стороне тропы.
К тому же еще один скальный выступ нависает над самим подъемом чуть позади высоких валунов — за которыми наверняка и расположились минометные расчеты янки. Так что достать врага можно — вот только придется приподняться над уступом, служащим мне единственной защитой.
Ладно, чего тянуть…
Я рывком перевернулся, по-пластунски сместившись вперед, уложил цевье карабина на камни — и быстро совместил мушку с нижней прорезью прицельной рамки. Совместил на скальном выступе — тем, что на противоположной стороне тропы… Меня заметили — и чуть выше головы тотчас резанула короткая, пристрелочная очередь.
Вторую, в два-три патрона, уложат точно в лицо…
Уложили бы сразу — да мешает ответный огонь двух ППШ. Осназовцы теперь стараются бить точно, выверено, одного за другим доставая американцев, рассосредотовшихся на открытом участке тропы — и уже потянувшихся назад, к валунам. К тому же нас крепко выручает беглый огонь Чимина, успевшего сменить и практически расстрелять второй магазин СВТ…
Все это я осознаю лишь краем сознания — уже утопив приклад в плечо и мягко, на выдохе потянув за спуск.
Выстрел!
Коротко зашипев от боли, я сноровисто отполз назад — если бы не специальный плечевой упор, получил бы перелом, не иначе! Но внизу уже грохнул ВОГ, ударивший по скальному выступу за укрытием янки — и выбивший обильное каменное крошево.
Оно должно резануть по минометчикам не хуже осколков!
Спешно срываю предохранительный колпачок со второй осколочной гранаты — и загоняю ее в мортирку, до упора трамбую ВОГ банником. После чего досылаю холостой патрон рукоятью затвора… Все, к стрельбе готов.
Но уже свистит в воздухе первая мина…
— Прикрывайте!
На тропе взрывается последняя граната Бёма. Перехватив СКС, он также смещается вперед — а мина янки бьет неприцельно, метрах в пятнадцати выше по тропе. До меня долетают только каменные крошки — но долетают на излете. Через ватник удар по спине практически не ощущается… Поймав момент, отстреливаю второй ВОГ по скальному выступу, нависающему над тропой — и после взрыва слышу отчетливые крики раненых.
— Молоток, Мишка! Давай еще!
Спешно перезаряжаю мортирку в третий раз — и, приподнявшись, вновь бью в скальный выступ над тропой. Одновременно с тем отмечаю, что на тропе между засадой и валунами-укрытием распласталось не меньше двух десятков тел убитых или тяжелораненых солдат! Последние едва шевелятся…
Американцы сделали крупный промах, попытавшись атаковать вверх по склону в начале боя, будучи уверенными в малой численности «узкоглазых». Нет, ну а что — всего два ППШ! И «неопытные» корейские автоматчики, перебив дозор, сразу израсходовали диски… Да тут еще и желание отомстить добавилось.
Впрочем, янки-то и требовалось прижать нас огнем многочисленных автоматов — ведь на столь малой дистанции их короткоствольные «маслянки» вполне справлялись с задачей. А под прикрытием плотного огня товарищей гранатометчики врага закидали бы засаду осколочными Mk II… Вот только с корейской стороны работал снайпер с точной, а главное, скорострельной винтовкой, «отсеявший» гранатометчиков! То-то мне показалось, что взрывов внизу было как минимум на два больше… Плюс навели шороху и наши с Бёмом «лимонки», что мы сумели «подвесить» в воздухе.
И пусть «лимонку» нередко переоценивают, путая предельную дальность разлета осколков в сто метров и зону сплошного поражения… Что в корне неверно. Но все-таки сильная оборонительная граната, она крепко проредила янки на открытом участке тропы — к тому же взрываясь над землей!
С другой стороны, если бы американцы не рискнули атаковать вверх по склону, а сразу откатились бы за валуны всем взводом, то понесли бы куда большие потери от моих ВОГов…
Оставшиеся две гранаты я торопливо разрядил в сторону врага, взяв прицел чуть выше валунов; в итоге они взорвались ниже по тропе — но судя по крикам, также кого-то достали.
А вот минометы янки, сделав один единственный выстрел, как-то уж совсем мертво замолчали…
— Паша, я все! Остались только куммулятивные, их бы поберечь!
Гольтяев молча поднял вверх сжатый кулак — знак снайперу и бронебойщику с ПТРС, чтобы бдели и прикрывали. Последний в бою не участвовал — но мог бы навести шороху бронебойно-зажигательными пулями, коли нам стало бы совсем тяжко… После чего майор коротко приказал:
