Василий Гурковский - Партизан Лейбу
Как говорили революционеры прежних времен: «Наше дело правое, поэтому мы идем налево». Тобиас, хотя и был вроде бы левых убеждений, выбрал для посещения крайний по улице дом, стоящий с правой стороны. Впустила его немолодая хозяйка, ничего не спрашивала, все было и так понятно. «Сынок, ето тибе сьогодни уже в деревне шукали». Потом дала поесть, нашла какую-то залатанную, но чистую рубаху, старые, наверное, еще с царских времен, яловые сапоги, тряпок на портянки.
Его, оказывается, искали с собаками, но спасло то, что он все время уходил по каналам, местность была болотистая и собаки след не взяли.
Тобиас поблагодарил хозяйку и пошел по сельской улице, прижимаясь к домам, к центру села. Он не знал, какой был день и число, но, видимо, день выдался особый, может какой-то праздник, потому что от одного из дворов доносились звуки гармошки. Тобиас зашел во двор, там собралось до десятка парней и девчат. Увидев его, они смолкли, затем от группы отделились парень и девушка, быстро завели в дальний сарай, спрятали. Потом девушка принесла немного хлеба и молока, а парень – брюки, рубаху и соломенную шляпу.
Когда Тобиас поел, переоделся и вышел к ребятам, все хором засмеялись. Парень, который поделился одеждой, со смехом сказал: «Слухай, та ты ж чистай беларус. Русый волос, голубые глаза, жалко тольки, што по нашему говорить не умеешь». Дали на прощание льняную сумку и деревянные вилы, в Белоруссии это один из самых ходовых инструментов, и сказали: «Иди подалее от этих мест, тут тебе жизни не будя, да и нам тожа. Надо тебе партизанов шукать».
И Тобиас пошел. У края села ему стало плохо. Переел наверное, да и события последних дней давали о себе знать. На скамейке у предпоследнего дома сидели две женщины. Тобиас подошел к ним, хотел присесть, но повернувшись лицом к другой стороне улицы, увидел стоящего у калитки пацана, который несколько дней назад сдал его немцам в туалете лесопильного завода. Пацан его тоже узнал и тут же стремительно бросился бежать куда-то по улице. Тобиас все понял и быстро пошел в противоположную сторону на выход из деревни. В нескольких сотнях метров дорога выходила на железнодорожный переезд. Рядом стояла обычная дежурная железнодорожная будка, с окнами на все четыре стороны. В ней находились две женщины, наверное, дежурные. Не вступая с ними в разговоры, Тобиас обошел будку. Со стороны железнодорожного пути на ее фронтоне была небольшая дверца с двумя вырезанными в досках отверстиями. Он быстро влез на чердак и лег на потолок за дымоходом. Отдышался, затих и заснул.
Через несколько часов проснулся от криков и лая собак. Большая группа солдат прочесывала деревню и прилегающую к ней местность. Голоса и лай приближались к будке. «Ну теперь держись, Тобиас, наверное пришел конец твоим мучениям», – подумал он.
Судя по голосам, двое солдат подошли к будке. Разговаривали по-чешски. Один из них выругался, потом кто-то из них или каждый по разу выстрелили в дверь на фронтоне будки, просто так для порядка, постояли еще минут пять и ушли. Слава Богу, что лестницы рядом не было, да и того сукина сына, Старостина сынка тоже. Он бы точно влез наверх и опять бы сдал Тобиаса. Но даже бомба два раза в одно место не падает.
Через некоторое время мимо будки с грохотом пронесся состав. Паровозный гудок, запах пара и угольного дыта, обдавшего будку, был для Тобиаса сладким запахом воли, звуком свободы. Ему еще больше захотелось жить и что-то сделать хорошего для людей и всего живого. Поезд, несущийся со скоростью по стальному пути, как бы олицетворял его мечты и подтверждал его право на все это.
Ночью пришли дежурить двое стариков, а утром их сменили вчерашние женщины. Тобиас спустился с чердака и зашел в будку. Женщины в испуге перекрестились, но потом покормили и сказали, что ему надо пробираться в село Николаевичи. Там не только начинаются настоящие леса, там, по слухам, хозяйничают уже не немцы, а партизаны, а ему здесь оставаться никак нельзя.
Что было интересным для Тобиаса – это другое отношение людей к таким, как он. Белорусы были гораздо добрее и человечнее, чем все те, с кем ему приходилось встречаться раньше, конечно, среди местного населения. Хотя немаловажное значение имел и его новый внешний облик. Он снаружи стал типичным белорусом, а это уже совсем другое дело. Осталось только языку подучиться, да партизан найти.
Женщины показали ему куда идти, где будет более безопаснее. Тобиас пошел по какой-то полевой дороге в сторону от железнодорожного пути. Через некоторое время его догнала подвода, на которой лежало сено, прижатое березовой жердью, мужик лет пятидесяти правил лошадьми. Рядом сидел маленький мальчик. Поздоровались, Тобиас уже кое-что знал по-белорусски. На вопрос мужика, откуда идешь, ответил: «Из Днепропетровска, в плену был». «А документы есть?» «Нет». «Тоды бежи за повозкой, будешь вроде как с нами, бо скора река Птичь, мост чераз ние охраняють. Хотя воны и чехи, да мало ли чего могет быть», – сказал мужик, и подвода двинулась дальше по дороге. Тобиас трусцой бежал за подводой, держась за свисающий сзади конец березовой палки. Таким образом, они без особых проблем въехали в село. Тобиас поблагодарил ездового, а тот показал кнутом в сторону одного из домов и сказал: «Зайди сюды. Здеся кузнец, старик с жонкой живеть. У них сына недавно немцы убили».
Мужик поехал дальше, Тобиас зашел в указанный дом Там было несколько человек, в основном, женщины. Увидев вошедшего молодого незнакомого парня, они начали креститься, обступили его, ощупывали, не веря своим глазам. Затем начали плакать и причитать. Одна из них, наверное хозяйка дома, у которой сына убили, бросилась Тобиасу на шею и запричитала: «Господи, может это ты мне сына послал, спасибо тебе! Сынок, можа останешься в нас, за сына будешь? Нам же жить с дедом как-то нада». Тобиас вежливо сказал: «Мне надо партизан, а то меня убьют».
Женщины накормили его и одна из них огородами провела его на край села, показала куда и как идти дальше, если он думает найти партизан.
Пошел уже по лесной дороге, показалась очередная деревня. Малые белорусские деревни, но люди в них жили замечательныю. Тобиас зашел в первый попавшийся дом. Старик со старухой напоили его вкусным пенистым напитком, настоянные на каких-то ягодах, расспросили, что и как, откуда он и что делает в этих местах. По виду хоть и свой, а все же…
Тобиас прямо им сказал: «Я партизан ищу, хочу стать партизан, другой дорога нет». Наверное, хозяева ему поверили и сказали: «Мы тебе, добрый человек, сейчас что-то покажем». В Белоруссии в каждом доме есть подвал или подпол, а картофель и корнеплоды хранят во дворе, в ямах или кагатах. Когда они повели его на огород, из одной ямы вышел молодой парень в советской форме с петлицами младшего лейтенанта. Это был их сын, выбравшийся из окружения и тоже собирающийся отправляться в лес к партизанам. Познакомившись с Тобиасом, парень сказал: «Иди на Михайловичи, там тебе скажут, куда идти дальше. А сейчас иди в сторону речки».
