Василий Гурковский - Партизан Лейбу
ЭПИЛОГ
После демобилизации Тобиас с помощью генерала Ветрова попал в Москву для медицинского обследования. Рана головы была очень серьезной. После долгих мытарств по поликлиникам и институтам, где ему всегда оказывали любое содействие, он сделал вывод, что жить ему, двадцатипятилетнему парню, доведется еще максимум 4–5 лет. Сгусток крови в голове, по данным врачей, скоро начнет разлагаться, поражать мозг со всеми вытекающими последствиями.
Он вернулся в Белоруссию, прошелся пешком по десяткам сел и деревень, где его когда-то встречали, кормили, поили, лечили. Люди там жили в то время ужасно. В выжженных деревнях они ютились в землянках, ямах, старых концлагерях. Тобиас шел от села к селу, общался со знакомыми людьми и плакал. Плакал не от слабости и раненной головы. Плакал от сострадания, желания помочь и невозможности лично этого сделать. Обстоятельства и условия были тяжелейшими для здоровых людей, что там говорить о проблемах с его здоровьем.
Какой-то врач посоветовал ему поехать в Молдавию, там и условия потеплее, да и врачи есть опытнее. Снова повезло! В селе Костюжены под Кишиневом, один старый психотерапевт-еврей после обследования спросил Тобиаса: «Молодой человек, а ви можете вспомнить – когда вас ударило по голове, как ви лежали, когда очнулись, на спине или животе и как долго, по-вашему, ви били без сознания?» Тобиас ответил, что очнулся он лежа на спине, а лежал по его часам, около четырех часов.
На снимке Тобиас и его жена Мария Ананьевна в тираспольской квартире.
«Ви знаете, я вам вискажу то, что я думаю, – продолжил психотерапевт, – нет у вас никакого кровяного сгустка в голове, пока, ви лежали, вся кровь, та, что попала в голову при ранении, вишла в матушку-землю». Он назначил Тобиасу курс лечения и после этого Тобиас прожил еще… пятьдесят пять лет.
Долгое время он работал в системе народного образования Молдавии. Окончил Тираспольский педагогический институт. Был директором Волонтировского (недолго), затем Кирютинского (13 лет) детских домов. При нем эти проблемные детские приюты становились лучшими в республике. Но ему мешали всегда два врожденных (на генном уровне) качества – порядочность и честность.
Он не крал сам и не давал красть другим. Да и у кого красть? У бедных бездомных детей, для которых послевоенное обескровленное государство собирало крохи по всей стране!
В Бессарабии в те времена еще сохранилось традиционное румынское бюрократическое крохоборство, особенно на уровне обслуживающего персонала детских домов, районных и республиканских чиновников. Они как клопы-пиявки, отсасывали от детей все, что можно и что нельзя. Естественно, они любыми способами, через искусственные жалобы, различные провокации, пытались (и довольно удачно) избавиться от тех людей, которые попросту мешали им обирать сирот. И не боялись ни Бога, ни Закона, так как снизу доверху все было схвачено круговой порукой. Это была своеобразная «соска» длиной во всю вертикаль республиканской власти.
Даже тогдашний министр посоветовала Тобиасу, понимая в чем дело: «Оставь ты эту Бессарабию, здесь тебе воры жить не дадут, лучше уезжай в Тирасполь, там такого нет, там совсем другие люди. А мы, чем сможем, поможем».
Так в 1960 году Тобиас Лейбу появился в Тирасполе с красивой молодой женой Марией и двумя детьми – Татьяной и Анатолием. Здесь он жил еще почти сорок пять лет. Вначале в доме матери жены, семь человек взрослых и детей в одной комнате, потом построили свой дом, затем его снесли, а семье Лейбу дали квартиру.
Он никогда не знал ни минуты покоя, работал еще и после своих семидесяти лет и оставался таким, каким создала его природа – верным ее сыном, готовым отдать себя всего людям.
Как-то раз, стоя в очереди в одном из кишиневских магазинов, Тобиас почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулся – Гринберг! Они вместе на барже переправлялись через Дунай в 1940 году. Обрадовались, разговорились. Они были знакомы еще в Румынии. Гринберг знал братьев и сестер Тобиаса, дал даже адрес одной из них.
По его словам, отец, сестра и старший брат Исаак во время войны выехали в Палестину (потом Израиль). Старший брат Яков тоже выехал туда после войны, в 1946 году, а сестра Лори, как уже было сказано, выехала еще в 1937 году вместе с мужем.
Тобиас добился разрешения на поездку в родное село Подурь, встречался там и в Мойнештах со своими родственниками, а попозже через Австрию ездил в Израиль.
Отец и старшие братья в то время были уже похоронены в Израиле, а многочисленные родственники Лейбу в довольно большом количестве рассыпались по городам Израиля – Хайфе, Наталье и многим другим местам.
Крепкий корень Лейбу пустил хорошие ветви – корни не только в Израиле, но и в Австрии, Германии и естественно, в Приднестровье.
В послевоенные почти шестьдесят лет Лейбу поддерживал тесные связи как с бывшими партизанами, так и с однополчанами по армейской службе. До девяностых годов он неоднократно встречался с однополчанами в Белоруссии, Москве и других местах.
Полвека переписывался со своими бывшими командирами, генералом И.Д. Ветровым – бывшим командиром Полесского соединения и бывшим командиром партизанского отряда И.Н. Глушко, который принимал его в партизаны после побега из лагеря.
Ему писали, его поздравляли и приглашали в гости различные Советы ветеранов, многие школы, просто жители белорусских сел.
До конца своей жизни он постоянно был в действии и в заботе о людях.
В настоящее время в Тирасполе живет жена Тобиаса – Мария Ананьевна, замечательная женщина, всю свою жизнь пожинавшая «несладкие» плоды честности и порядочности мужа.
Сын живет в Германии, дочь – в Тирасполе. Жизнь продолжается!
