Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 2
– Ладно, ладно! Только впредь не приходите ко мне за лошадьми!
– Прочь с дороги, негодяй! – повторил отец Фовель, угрожая пистолетом. – Прочь, или я кликну стражу и поклянусь святыми мощами и всем остальным, что вы украли у меня все деньги!
Лошадник круто развернулся и поспешил восвояси. Монах вернулся в таверну и сказал:
– Отец мой, лошади готовы. Если хотите поспеть в Париж, не теряйте времени…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Радости и огорчения господина де Виллера
Форейтор гнал лошадей во весь опор, так громко щелкая кнутом, что внутри дилижанса почти невозможно было разговаривать.
Как только тяжелая колымага стронулась с места, шевалье уткнулся носом в окно, дабы убедиться, что отец Фейе остался на постоялом дворе. Видя, что повозка выезжает на руанскую дорогу, он повернул к Лефору сияющее лицо. Флибустьер держался скромно, словно все, что он только что осуществил, представлялось ему простейшим делом.
– Черт побери! – в восхищении воскликнул наконец шевалье. – Вы – настоящий мужчина. Думаю, я правильно поступил, оказав вам свое доверие. Письма при вас?
– Письма? – переспросил Лефор, внимательно оглядывая одного за другим всех пассажиров дилижанса. – А на кой черт мне эти письма?
– Как?! – изумился Виллер. – Вы не взяли писем? Где же тогда?..
– Мы выкрали бумаги у несчастного доминиканца, так? Он прибудет в Париж дней на пять – шесть позже вас; тем временем вы успеете провернуть свое дельце, все верно?
– Разумеется! Однако я бы предпочел, чтобы эти письма были у вас. Никогда не знаешь, что может произойти… Предположим, благодаря непредвиденному обстоятельству, отец Фейе приедет в Париж раньше нас или хотя бы в одно время с нами. Что тогда будет? Мы пропали!
– Сразу видно, – уверенно произнес Лефор, – что вы не знаете моего монаха Фовеля. Уж он-то умеет держать слово! Когда я ему передал о вашем желании, чтобы доминиканец остался в Гавре, он только кивнул и сказал: «Предоставьте действовать мне!»… Ну и как, по-вашему, приятель: удалось это ему?
– Разумеется! – повторил Виллер, но не так уверенно, как флибустьер. – Однако имей я эти письма у себя, мне было бы спокойнее!
Прежде чем ответить, Лефор пожал плечами:
– Вы портите себе кровь из-за пустяков, мессир. Говорю же вам, что вы можете положиться на моего человека, как на меня самого, между прочим, этот человек только что показал вам, на что он способен, и вы напрасно волнуетесь, какого черта! Будьте уверены, что монах Фовель всегда сможет пошевелить мозгами и найти под своей тонзурой какой-нибудь выход: он помешает своему спутнику прибыть раньше нас, если, конечно, как вы говорите, тому не поможет непредвиденное обстоятельство!
Виллеру только и нужно было, чтобы его убедили. Сверх того, он и впрямь считал, что неправ, требуя слишком многого. Двое его друзей оказали ему услугу, на которую он не мог и надеяться. Как бы он сам добился того же?
И он больше не настаивал. Он, кстати, боялся, и не без оснований, нескромного любопытства попутчиков, тем более что из-за грохота кованых колес, скрипа несмазанных рессор и оглушительного щелканья бичом шевалье был вынужден почти кричать.
Теперь Лефор поудобнее устроился на скамье. Он был выше других пассажиров на целую голову и гораздо мощнее. А потому потеснил соседа справа, несомненно бедного гасконца, судя по его камзолу, вытертому до блеска, и соседа слева, богатого буржуа, во все стороны вращавшего глазами, как у куницы.
Скоро флибустьер притворился спящим; кстати, покачивание колымаги на ухабах действительно располагало ко сну. На самом деле Лефор задумался. Он соображал, каким образом задержать дилижанс настолько, чтобы его опередили двое монахов и отец Фейе успел исполнить доверенное ему поручение к кардиналу или его величеству.
* * *Стемнело, когда дилижанс прибыл в Ивто. Вот уже около часа шевалье де Виллер крепко спал, похрапывая на своей лавочке и роняя голову то вправо, то влево на плечи соседям. Те не обращали на него внимания, потому что устали не меньше шевалье и тоже дремали. Виллер продолжал храпеть, когда кучер отворил в задней стенке дилижанса широкую двустворчатую дверь, выпуская желающих.
Лефор сильной рукой схватил богатого буржуа с глазами куницы, приготовившегося выйти первым, мощным движением бедер оттолкнул гасконца в поношенном камзоле и ступил на твердую почву, постучав кулаком в грудь, чтобы расправить складки на одежде. Своей огромной фигурой флибустьер нависал над форейтором. Лефор взглянул на него исподлобья. Форейтор отступил на несколько шагов, испугавшись, по-видимому, нападения, что случалось в те времена довольно часто на дорогах. Но Лефор дружески похлопал его по плечу и, взяв за руку, сказал:
– Ах, милейший! Никто лучше вас не умеет управлять лошадьми! Черт побери! Я еду из таких мест, где не хватает людей вашего полета! Неужели вы еще не смотритель? Выслушайте меня…
Он отвел форейтора в сторонку, позабыв о шевалье, а сквозь зубы проворчал:
– Благословенны края, откуда я еду и где нет ни дилижансов, ни почтовых карет, ни форейторов!
Убедившись в том, что их никто не слышит, он стал перед дородным и крепким кучером и, похлопав себя по животу, где висел кошель со звякнувшими золотыми, начал:
– Вы умны, очень умны… Я заметил это с первого взгляда…
Он говорил вкрадчиво и чрезвычайно любезно:
– Когда возвращаешься из страны дикарей, очень приятно встретить людей вашего склада. Вы, так сказать, благородны, сударь… Ох, черт, не возражайте! Я проткну первого, кто осмелится утверждать обратное. Я сказал, что вы умны, а потому поможете мне. У вас такой огонь во взгляде, ваше лицо выражает столько проницательности, что, едва на вас взглянув, я сейчас же подумал: «Вот тот человек, который мне нужен!»
– Мессир! – с трудом пролепетал обеспокоенный форейтор.
– Да что вы! Зовите меня приятелем! Ведь вы могли бы даже оказаться моим братом! Так и договоримся: мы – братья, и ни слова больше. Клянусь всем святым, мальчик мой, мы созданы Всевышним для взаимопонимания… Послушайте-ка, что это за звон, и скажите, как он вам нравится!
– Это звенят экю, мессир… Экю, вне всякого сомнения.
– Экю! Да, экю; но, пожалуйста, называйте меня не мессиром, а братом. Если бы вы знали, кто я такой, вы звали бы меня братом, встав на колени и облобызав мои сапоги! Гром и молния! Много людей повидал я на своем веку, но никто вам и в подметки не годится, брат! Капитан Килд, научивший меня выпаду, благодаря которому я отправил на тот свет добрую сотню проходимцев, сказал бы о вас то же, что и я. А капитан Барракуда, не путавший фал с прелатом, дал бы вам сразу две нашивки за одну вашу физиономию. А уж капитан Барракуда был человек, которого в наши дни уже не встретишь!
