Александр Дюма - Красный сфинкс
— Да, в самом деле, это лучшее, что мы можем сделать. Помогите мне, Бранкас. К счастью, до особняка Рамбуйе всего шагов пятьдесят.
— Ах, какая жалость! — сказал Бранкас. — Прогулка так хорошо началась.
И пока Бранкас с Вуатюром как можно осторожнее несли маркиза Пизани к его матери, Сукарьер исчез на углу Крапивной улицы и улицы Фруаманто со словами:
— Проклятые горбуны! Не знаю, что их так бесит во мне. Это уже третий, которого я должен был проткнуть насквозь шпагой, чтобы от него избавиться.
IV
ОСОБНЯК РАМБУЙЕ
Мы уже говорили, что особняк Рамбуйе был расположен между церковью святого Фомы Луврского, построенной примерно в конце XII столетия и посвященной святому мученику Фоме, и больницей Трехсот, основанной в царствование Людовика IX после его возвращения из Египта и предназначенной для трехсот дворян, которым сарацины выкололи глаза.
Маркиза де Рамбуйе, построившая особняк (несколько ниже мы расскажем, как это произошло), родилась в 1588 году — в том самом году, когда герцог де Гиз и его брат были убиты по приказу Генриха III во время заседаний Генеральных штатов в Блуа. Она, как мы упоминали, была дочь Жана де Вивонна, маркиза Пизани, и Джулии Савелли, римской дамы из знаменитого рода Савелли, давшего христианству двух пап — Гонория III и Гонория IV, а Церкви одну святую — Люцину.
В двенадцать лет девочку выдали замуж за маркиза де Рамбуйе из славного дома д’Анженн, который, в свою очередь, дал кардинала де Рамбуйе и того маркиза де Рамбуйе, что был вице-королем Польши в ожидании приезда Генриха III.
Семья была известна своим умом и честностью. Подтверждением первого из этих качеств был нравоучительный случай с дедом маркиза де Рамбуйе, а второго — один поступок отца маркиза.
Дед, Жак де Рамбуйе, был женат на женщине, в чьем характере кое-какие мелочи заслуживали порицания; однажды, когда между ними возник спор, грозивший перейти в сражение, он остановился и обычным голосом, с самым спокойным видом сказал ей:
— Сударыня, прошу вас, потяните меня за бороду.
— Зачем? — спросила та в изумлении.
— Тяните, тяните, я вам потом скажу.
Бабушка маркиза де Рамбуйе взялась за бороду мужа и потянула.
— Сильнее! — приказал тот.
— Но вам будет больно.
— Ничего, не бойтесь.
— Вы так хотите?
— Да; сильнее, еще сильнее! Тяните изо всех сил! Ну вот, больно вы мне не сделали. Теперь моя очередь.
Он взял прядь волос жены и потянул.
Та завопила от боли.
— Вы видите, сударыня, — сказал ей муж с невозмутимым спокойствием, — вы видите, что я сильнее вас. Так что будем спорить, поскольку это вроде бы доставляет вам удовольствие. Но поверьте мне, драться нам не стоит.
Новая Ксантиппа приняла к сведению, что если ее муж умен, как Сократ, то далеко не так терпелив.
Отец маркиза де Рамбуйе, как мы уже сказали, был вице-королем Польши до приезда Генриха III.
За время исполнения этих обязанностей он сэкономил сто тысяч экю и вручил их королю.
— Вы смеетесь, господин де Рамбуйе, — ответил тот. — Эти сто тысяч экю — ваши сбережения.
— Государь, — возразил г-н де Рамбуйе, — возьмите их, возьмите, они вам понадобятся: не сегодня, так в другой раз.
И он заставил короля взять их.
Генрих взял эти деньги, взял и не вернул.
В битве при Жарнаке, где был так подло убит принц де Конде, этот же самый г-н де Рамбуйе сотворил чудо, так что герцог Анжуйский написал своему брату Карлу IX письмо, в котором говорилось, что победа в сражении — заслуга г-на де Рамбуйе. Семья хранила это письмо, вставленное в золотую рамку.
В 1606 году, то есть через шесть лет после женитьбы, г-н де Рамбуйе, будучи в затруднительных обстоятельствах, продал особняк Пизани Пьеру Форже-Дюфрену. Продажа состоялась за 34 500 турских ливров. Затем новый владелец в 1624 году перепродал его за тридцать тысяч экю министру-кардиналу; тот велел его снести и в описываемое нами время был занят постройкой на этом месте дворца Пале-Кардиналь. В ожидании, пока этот дворец, о котором рассказывали чудеса, будет готов, Ришелье располагал двумя загородными домами — одним в Шайо, другим в Рюэе — и городским домом на Королевской площади, примыкающим к дому, где жила Марион Делорм.
Надо заметить, что в течение тридцати лет Париж постоянно рос и становился все красивее. Если можно так выразиться, Генрих IV заложил пусть не вехи, но основы современного Парижа. В конце царствования Генриха III Париж занимал площадь в 1414 арпанов. В царствование Генриха IV парк Турнель и пахотные земли в Маре, окружавшие Тампль, были застроены домами. Были созданы улица Дофина и Королевская площадь; предместья Сен-Антуан, Монмартр, Сен-Мартен, Сен-Дени, Сент-Оноре увеличились в полтора раза, а предместье Сен-Жермен образовало семнадцатый квартал города. Площадь Парижа достигла 1660 арпанов.
Кроме того, в 1604 году было закончено строительство Нового моста, начатого при Генрихе III, который заложил его первый камень в 1578 году. В 1606 году завершено строительство ратуши, начатой при Франциске 1 в 1533 году. В 1613 году возводится портал Сен-Жерве и сооружается Аркёйский акведук. С 1614 по 1616 год строятся мосты и дома на острове Сен-Луи. На Новом мосту воздвигают конную статую Генриха IV. Закладывается фундамент Люксембургского дворца. Мария Медичи приказывает насадить аллею, которая под ее покровительством удостоится ранга Кур-ла-Рен — «Гулянья королевы».
Наконец, с 1624 по 1628 год Париж еще вырос. Он включил в себя дворец Тюильри, кварталы Бютт-де-Мулен и Вильнёв. Новые городские стены начинались на берегу Сены у заставы Конферанс, расположенной у западной оконечности сада Тюильри, продолжались до улицы Сент-Оноре, где были построены одноименные ворота, проходили по улице Гайон с сооруженными на ней шротами Монмартр и смыкались со старыми стенами на углу улицы Нёв-Сен-Дени, у одноименных ворот.
Маркиза де Рамбуйе внесла свой вклад в украшение Парижа. После продажи особняка Пизани Пьеру Форже-Дюфрену она осталась в небольшом доме своего отца на улице Сен-Тома-дю-Лувр, слишком тесном для нее, ее шести детей и многочисленной прислуги. Тогда-то она и решила построить великолепный особняк Рамбуйе, получивший впоследствии такую известность. Недовольная планами архитекторов (территория была весьма неудобная для использования), маркиза заявила, что создаст план сама. Она долго и безуспешно его обдумывала, пока в один прекрасный день не воскликнула подобно Архимеду; «Эврика!» Потребовав перо и бумагу, она тут же сделала чертеж внутреннего и внешнего вида своего особняка, причем с таким безупречным вкусом, что королева Мария Медичи, в то время регентша, занятая постройкой Люксембургского дворца, с детства видевшая во Флоренции самые прекрасные дворцы мира и выписавшая оттуда, из этих вторых Афин, лучших архитекторов того времени, посылала их советоваться к г-же де Рамбуйе, принимая ее особняк за образец.
